Кан заметил, что Рал остановился у одной из дверей и начал прислушиваться.
– Что тако…
– Тихо! – прошипел Рал и жестом подозвал Кана поближе.
Кан послушался и подошёл. Сначала он ничего не слышал, но потом различил исходящий из-за двери странный звук.
Сдавленные рыдания.
Кана передёрнуло, он отчаянно попытался побороть в себе желание броситься наутёк. Он же не знает, куда бежать дальше. Они в лабиринте.
Чёрт. Просто отлично. И что им теперь делать?
– Открываем? – спросил Рал.
– Не знаю, – прошептал Кан.
Байкер шумно выдохнул.
– Была не была. Держи пистолет наготове.
Кан схватился за рукоятку пистолета и рывком вытащил его. Дуло смотрело прямо на дверь.
– Ну, поехали, – Рал надавил на кнопку.
Несколько секунд высочайшего напряжения. У Кана запульсировала вена на виске. Дверь отворилась, и одновременно с этим рыдания стали громче. Кан, превозмогая себя, сделал шаг вперёд. Пистолет был наготове. Палец на курке.
В углу комнаты в такт с рыданиями тряслось что-то бесформенное. Без страха. Страх делает тебя слабым. Страха нет. Отдайся удаче. Кан направил пистолет на рыдающее существо.
– Кто ты? – Он постарался придать голосу уверенности.
Существо медленно подняло голову и открыло человеческое лицо. Чёрт, да это же просто человек! У Кана словно отлегло от сердца. Но пистолет он всё равно не убрал: люди тоже бывают разные.
– Отвечай!
Человек сглотнул слёзы.
– Вы спасёте меня?
– Отвечай, кто ты!
Человек обхватил колени руками и принялся качаться из стороны в сторону.
– Они пришли. Они всех забрали. Только меня не забрали. Почему они меня не забрали?
– Кто всех забрал? – Кан попытался придать голосу решимости.
– Призраки, – человек всё качался. – Из ниоткуда. Сначала просто появлялись. Потом начали забирать. Они всех забрали. Только меня не забрали. Почему они меня не забрали? Вы спасёте меня?
– Что за призраки? – Кан подумал, что, наверное, это слишком жестоко по отношению к бедняге. Но он обязан это спросить.
– С одними лицами. Белыми лицами, чёрными глазами. Больше не знаю. Ничего не знаю. Вы спасёте меня?
Белое лицо во вспышке молнии, застывшее в бесконечной агонии…
В груди у Кана что-то ухнуло вниз, но он постарался не подать виду.
– Обязательно, – Кан убрал пистолет в кобуру и протянул человеку упаковку с пайком. – Поешь.
Человек судорожно разорвал целлофан и жадно захрустел пайком. Эти пайки – одновременно и чудо, и проклятье. Они невероятно питательны, и одной порции в двести грамм хватало на день. Но в придачу к этому они являлись единственной пристойной пищей, которую можно было найти в южных пустынях.