Марк откинулся на сиденье и наконец избавился от проклятого картонного стаканчика – сунул его в подлокотник дверцы. Китин поглядел на него, поджав губы и выгнув бровь:
– Вин чун?
– Сперва был вин чун. Потом саньда.
Федерал кивнул словно бы сам себе и еще с несколько секунд смотрел в окно, на плывущие мимо здания исторического центра. Марк тоже глянул и пришел к выводу, что их возят кругами. Как раз в этот момент Китин, очевидно, снова подал какой-то незаметный знак водителю, потому что «эскарго» плавно срулил вправо, к небольшой площади, и остановился, целиком заняв крошечную парковочку для мотороллеров.
– Выйдем.
7
В комнате темновато. Они снова сидят на стульях друг напротив друга, и Майя вдруг вспоминает, что он ни ее имени не спросил, ни своего не назвал. Как-то это неудобно.
Хотя рассказывать о том, о чем он хочет услышать, куда неудобнее.
– Ты сказал, что можешь мне помочь, – негромко произносит она, глядя в темный угол с кучкой мусора, кирпичной крошки и какой-то пакли.
– Вполне вероятно, что могу, – подтверждает Эль Греко. – Только до сих пор ты еще ничего не попросила.
Майя вдыхает поглубже и прыгает.
Сперва грянул день «К», и это было… что-то страшное. Пожизненное кредитование ввели после него. И мама и папа тут же взяли им со Степаном все, что могли взять. После увиденного они могли представить себе единственную стратегию достижения успеха – минимизировать ущерб, подстраховаться со всех сторон. Открыли все три направления из трех, каждому. Здоровье, недвижимость, образование – для Степана. Для нее – здоровье, недвижимость и дети. Железная логика.
В итоге она окончательно рассорилась с родителями в двадцать, когда стало ясно, что ее тогдашняя тупиковая работа в сфере быстрого питания – это уже почти самый-самый предел, еще немного – и пик карьеры достигнут. Выжала свой кредит почти досуха, купила замечательную – правда, бесподобную – квартиру и переехала. А кредит Степана сейчас утекает в кассу «Новой жизни» – да и ладно на самом деле, лишь бы ему там помогли.
Эль Греко слушает безмятежно и внимательно, и она рада, что в такой темени толком не видит его лица – надеется, что в обратную сторону это тоже верно.
– Это называется «удалить»? – спрашивает он, когда она заканчивает, и Майя бесится: можно подумать, он правда не знает.