– Так он старый, с бородой, – утешил его я. – Сейчас анекдотам предпочитают стрельбу.
Адвокат снова посерьезнел.
– Зато у нас тут на анекдотах все просто помешаны, – сказал он. – Тем не менее я остаюсь при своем убеждении.
– А я при своем.
– И обосновать сумеете?
– Да уж получше вашего. Евреи уезжали из Германии вынужденно, иначе они подверглись бы преследованиям. И совсем не факт, что они бы уехали, если бы преследования им не угрожали. А вот не евреи, выехавшие из Германии, сделали это только потому, что им ненавистен сам режим.
– Не считая агентов и шпионов, – сухо заметил адвокат.
– У шпионов и агентов с паспортами и визами обычно полный порядок.
Эту реплику адвокат предпочел пропустить мимо ушей.
– А не свидетельствует ли само ваше предположение, будто не все евреи были против нацистского режима, об антисемитских наклонностях? – с подвохом спросил он.
– Возможно. Но разве что среди самих евреев. Это ведь не мое соображение – это мысли моих еврейских друзей.
Я встал. Эта дурацкая пикировка порядком мне надоела. Нет ничего утомительнее разговора с человеком, который из кожи вон лезет, лишь бы показать, до чего он умный, особенно когда показывать-то и нечего.
– Тысяча долларов у вас наберется? – спросил этот кашалот.
– Нет, – отрезал я. – У меня не наберется и сотни.
Он дал мне дойти почти до двери.
– И как же вы собирались расплачиваться? – поинтересовался он.
– Знакомые хотят мне помочь. Но я лучше снова в лагерь для интернированных пойду, чем разорять их на такие суммы.
– Вы и в лагере для интернированных побывали?
– Да, – ответил я со злостью. – Даже в Германии. Там, правда, они по-другому называются.
Я уже приготовился выслушать нотацию, что в концлагерях отбывают заключение и настоящие преступники, всякие уголовники и рецидивисты, – что, кстати, правда. И уж тут бы не сдержался. Но мне не представилось такой возможности. За спиной адвоката вдруг что-то захрипело и безрадостный механический голос объявил: «Ку-ку! Ку-ку!» – и так двенадцать раз. Шварцвальдские ходики! Забытые звуки – с самого детства такого не слыхал.
– Прелесть какая, – ехидно восхитился я.
– Подарок супруги, – пояснил адвокат с легким смущением. – На свадьбу.
Я удержался от вопроса об антисемитских наклонностях немецких ходиков.
Однако создалось впечатление, что именно в этой механической кукушке я обрел нежданного союзника. Ибо адвокат вдруг сменил тон и почти кротко заявил мне: