– Ни о чем не думать, – ответил я. – И чем дольше, тем лучше.
* * *
Леви-старший собственной персоной соизволил спуститься ко мне в подвал. В руках он держал бронзовую вазу.
– Что вы об этом скажете?
– А вам что сказали?
– Бронза эпохи Чжоу. Но может, впрочем, и Тан. Патина выглядит неплохо, верно?
– Вы ее уже купили?
Леви самодовольно осклабился.
– Так я и стану без вас покупать. Принес какой-то чудик. Ждет сейчас наверху. Просит сотню. Значит, отдаст за восемьдесят. За Чжоу, по-моему, недорого.
– Даже слишком, – буркнул я, осматривая бронзу. – Сам-то он торговец?
– Да непохоже. Молодой еще. Говорит, досталась по наследству, а ему, мол, деньги нужны. Она хоть подлинная?
– Ну, это действительно китайская бронза. Но точно не эпохи Чжоу. И даже не Хань. Скорее Тан или еще позже. Сун или Мин. Копия эпохи Мин по старинному образцу. И не лучшей работы. Маски «обжоры» таоте, видите, нечеткие, да и спирали к ним совсем не подходят: такие только после эпохи Хань появились. С другой стороны, декор – это уже копия декора эпохи Тан: простой, выразительный и лаконичный. Только вот маска «обжоры» и основной орнамент были бы гораздо рельефнее и четче, будь они действительно из эпохи Тан. Кроме того, вот таких мелких завитков на настоящей древней бронзе не бывает.
– Но патина! Патина-то очень хороша.
– Господин Леви, – сказал я, – это, несомненно, достаточно старинная патина. Но без вкраплений малахитовых окислов. Не стоит забывать: китайцы уже в эпоху Хань копировали бронзу эпохи Чжоу и закапывали в землю, получая через сколько-то лет отменную патину, хоть и не из эпохи Чжоу…
– И сколько, по-вашему, эта штука стоит?
– Долларов двадцать-тридцать, да вы лучше меня это знаете.
– Подниметесь со мной? – спросил Леви, и в его голубых глазенках сверкнули искры охотничьего азарта.
– А надо?
– Вам неинтересно?
– Прищучить очередного мелкого жулика? Чего ради? Может, кстати, он даже и не жулик. Кто в наше время хоть что-то смыслит в старинной китайской бронзе?
Леви стрельнул в меня неожиданно острым взглядом.
– Попрошу без намеков, господин Росс!
И энергично топая кривыми ножками, коротышка-толстяк поспешил вверх по лестнице, вздымая клубы пыли. Какое-то время мне была видна только его нижняя часть – колышущиеся брючины и топающие ботинки, выше пояса он уже был в лавке. Почему-то комичный этот ракурс живо напомнил мне круп цирковой лошадки, какой ее изображает пара начинающих коверных клоунов.