– Что мы имеем? Четверо из нас – а это немало! – умеют обращаться с оружием и обладают опытом его практического применения. У нас есть возможность набора и печати прокламаций и воззваний. А самое главное, что нас поддерживают остальные наши бывшие соотечественники! Но это резерв. Сейчас наша задача – не дать немцам почувствовать себя хозяевами. Мы должны посеять в их умах осознание того, что они непрошеные гости, и нужно вести себя крайне осмотрительно.
– Террор?
– Да, но для этого нужно оружие.
– Надо напасть на комендатуру.
– Оружие?..
– У меня наган.
– У меня браунинг, кинжал.
– Кольт.
– Браво! – воскликнул Филипп. – Для начала хватит, остальное добудем при налёте, как говаривали господа эсеры.
– Вот это познания! Браво, Филипп.
– Я думаю, нет надобности объяснять, что затеваемое нами предприятие чревато петлёй или стенкой, – это как повезёт. А то и гестапо. А эти парни, насколько я наслышан, не церемонятся.
Остальные молча кивнули.
– Ну, вот и славненько, никому сейчас нельзя доверять.
Филипп обратился к Сержу:
– Насколько я знаю, вас просили узнать о местонахождении коллег Мишеля.
– Да, таковые ещё в Париже, но с ними должен разговаривать Мишель, и только он.
– Прекрасно, но только после дела.
С этого момента и началась борьба.
Мишель нашёл гранки, с помощью которых было набрано, а затем в подпольной типографии в предместье Парижа и напечатано воззвание к гражданам свободной Франции:
«Соотечественники, Франция стонет под ярмом оккупантов! Они навязали свои законы, чуждые свободному человеку. Некоторые из нас приняли это как должное и покорились. Но мы, те, кто не остался глух и нем, кого не заставят замолчать и смириться, заявляем во всеуслышание: мы объявляем войну не только немцам, но и тем, кто с ними сотрудничает. Бойтесь, предатели и иуды свободы, мрака ночи, ибо для вас не наступит утро следующего дня!
А вы, насильники свободы и мысли, знайте: вам покоя не будет и днём».
Прочитав воззвание, Филипп посмотрел на Мишеля:
– Ты понимаешь, что, когда найдут хоть один экземпляр, назад дороги не будет?
– Да, я всё решил. Я понял это ещё в Испании. Теперь же, когда они здесь, началась настоящая борьба. Борьба не на жизнь, а на смерть. Филипп, ради этого я пойду до конца! Если со мной что-то случится, позаботься о Даше.
– Я тебя не брошу.