Тем не менее спорить было не о чем, и Рори с Ингваром понуро потопали вниз, вслед за остальными. Когда скалистый склон остался позади, от леса северян отделяла лишь небольшая полоска открытой земли, её отряд тоже миновал без происшествий. На подступах к лесу их наконец встретил кустарник, к счастью, оказавшийся неколючим, и чем глубже они забирались, тем чище становился лес. Вскоре кустарника стало так мало, что их путь грозил превратиться едва ли не в прогулку. На всех это подействовало ободряюще; Волх отпустил какую-то шутку, на что Сдеслав гоготнул громче, чем следовало, а Фрелав и вовсе прыснул со смеху. Даже угрюмый Эйнар стал насвистывать какую-то песенку, привезённую им из краёв к западу от ромейской державы. Рори тоже хотел было о чём-то потрещать Ингвару, но тот спугнул его суровым взглядом – сын ярла чувствовал: отец не доволен. Хельг вскоре и правда резко оборвал развеселившихся, напомнив, что пусть они и потратили немало времени на переход через скалы, деревня всё ещё близко, а в ней, на их удачу, – под сотню скучающих без дела бойцов.
Чтобы остудить опасное веселье людей, Хельг приказал ускорить шаг. Вместе с нагрузкой к северянам вернулось и досадное понимание: отдохнуть по-настоящему они смогут, только когда деревня останется далеко позади.
Трава под ногами вся искрилась каплями росы, башмаки стали влажными. Хотя обувную кожу пропитывали рыбьим жиром и льняным маслом, слишком долгое пребывание в морской воде вновь сделало её проницаемой. Ингвар снял эти башмакми с распухших ног Кётви, тело которого вынесло на берег прибоем, ведь свои юноша успел скинуть во время шторма. А Кётви вот не успел. Хорошая обувь, хотя и не совсем по размеру, из-за чего до клочьев натирала ступни. Кётви теперь лежал закопанным под скалой на безымянном берегу, а башмакам его выпало целое приключение. Опять насмешка богов.
Путь становился всё свободнее, Хельгу удалось даже отыскать тропу, почти полностью заросшую травой и нехоженую, но ведущую на юг, как им и надо. Приятной неожиданностью стало обилие в этом лесу птицы – вот и надежда на добрый ужин. Толстый фазан рванулся вверх прямо из-под ног Хельга, старый воин по привычке схватился за меч, но тренькнула тетива, и птица рухнула наземь. Фрелав, первый лучник Хельговой дружины и худший её мечник, опустил своё оружие и самодовольно ухмыльнулся. Многие считали его трусоватым, но Ингвар знал, что это не так – отец нипочём не взял бы такого к себе. Фрелав просто любил делать вещи, которые ему хорошо удавались, и не любил делать вещей, которые удавались ему плохо. Все люди таковы.