– Служить убийцам моих родичей? – северянин хотел, чтобы это прозвучало насмешливо, но получилось просто зло и нерешительно. Соглашаться на такое приглашение у него не было и в мыслях, но в целесообразности открытого заявления об этом он очень быстро усомнился.
– Мы сделали, и вы сделали. Мы убивали – вы убивали. Лукавства нет. Это был честно. Вам был нельзя уйти тогда.
– Так дайте уйти мне теперь, – тихо проговорил Ингвар.
В ответ араб улыбнулся шире обычного (правда, по-прежнему бесстрастно).
– Этого не может. Тебе отправиться только с нами или же к своим родичам. С которыми ты был вчера.
Ингвар не хотел умирать, особенно усугубили это чувства, перенесённые им в горячке боя, который он уже счёл для себя последним. В то же время воспитание, суровая походная жизнь и постоянная близость смерти научили его не бояться конца пути, но стремиться подойти к нему достойно. Все люди во что-то верят, кто-то ждёт после смерти пиров в чертоге Одина, кто-то – покоя и умиротворения, кто-то просто надеется на высшую справедливость на том свете, потому что отчаялся ждать её на этом. Ингвар слышал очень много предположений на сей счёт, не все были ему понятны, но одно было ясно как день: люди не хотят умирать, зная, что больше ничего не будет. Одни ждут продолжения Там, другие пытаются оставить после себя как можно больше Здесь, но страх смерти живёт в каждом, и каждого он, словно плеть, гонит своей дорогой. Может быть, в этом и скрывался ключ к отгадке великой тайны человеческой смерти. Так Ингвар, не будучи трусом, готовый принять любую участь, осознал, что миг, когда он сможет подписать сам себе смертный приговор, ещё не настал. Повинуясь этому комку чувств, он произнёс сдавленным голосом:
– Мне нужно подумать.
Араб удовлетворенно кивнул:
– Думай, есть время. Но долго – нет. Я – Мансур. Скажи позвать, как решишь.
Когда он вышел, у юноши заныло нутро. Во-первых, он проклинал себя за давешнюю слабость: нельзя было показывать, что слова этого мрачного араба на него подействовали, хотя, может, со стороны это и не читалось так легко, как ему кажется… Во-вторых, хотя и нет ничего позорного в том, чтобы примкнуть к предлагающим ему службу, ведь Мансур прав: его родичи погибли в честном бою, всё же невысока честь тому, кто стал товарищем убийцам отца и друзей. Впрочем, он не раз слыхал у походных костров историю дяди Эндура, того, что оставил ему топор. Дядя Эндур рассказывал, как, потеряв всю дружину и попав в рабство к печенежскому хану, он со временем вошёл к нему в доверие, стал одним из воинов ближнего круга, а через несколько лет перерезал ему глотку и бежал. Так он отомстил за бесчестное ночное нападение, в котором степняки вырезали его людей. Эта история прославила Эндура, и никто не дерзал упрекать его за службу своим врагам, так почему же молодому Ингвару непременно нужно отдать жизнь и нельзя прибегнуть к небольшой уловке. Северяне не столь искусны в интригах и заговорах, но и им знакомо слово хитрость. Другое дело, что будет очень сложно перебороть себя и улыбаться тем, кого хочется отправить на тот свет. Впрочем… можно им и не улыбаться, наверняка этого с него не потребуют. Он не был уверен до конца, но понимал: это его единственная тропа к спасению.