Тропинка виляет то вправо, то влево, и конце концов выводит меня к дощатому домику, выкрашенному в тёмно-зеленый цвет, с красивым резным узорах на окнах. Дверь заперта на висячий замок, на ржавой табличке ещё можно разглядеть крест, который когда-то был красным. Судя по всему, это старый лагерный медпункт. Сейчас врач и медсестра сидят в новом двухэтажном здании в центре лагеря. Нам уже рассказали, что на первом этаже там расположен большой зал, где нам будут проводить дискотеки и показывать фильмы, а на втором – медпункт, библиотека и несколько кружков.
Обойдя старый домик, я обнаруживаю за ним заброшенную поляну, со всех сторон окруженную елями и молодыми берёзками. На поляне растут полынь и пёстрые цветы, порхают бабочки, деловито гудят шмели. А посередине – о чудо! – стоят старые качели. Я тут же залезаю на них. Качели издают негромкий мелодичный скрип. Столбики, когда-то светло-зелёные, облупились до красивых медно-коричневых пятен. Я тру пальцами их шершавую поверхность, вдыхаю густой аромат ржавчины.
По всему видно, что это место – ничьё. И оно с каждой минутой нравится мне всё больше.
***
Эта полянка теперь – моё секретное убежище. Здесь я провожу почти каждый день, от завтрака до обеда и от полдника – до ужина.
В первый раз, когда я вновь появляюсь в корпусе, вожатая, сделав сердитое лицо, отчитывает меня за исчезновение. Во-первых, я не должна уходить без предупреждения, а во-вторых, мне нужно участвовать в жизни отряда. Но, в конце концов, и до неё доходит, что без меня у неё одной проблемой меньше. Мы находим разумный компромисс. Теперь после завтрака я подхожу к ней и говорю: «Инна, я иду на качели». Инна молча кивает, и я исчезаю из её поля зрения. Будто бы меня и не было.