– Прозрачный намек, – засмеялся китаец. – Полагаю, что я окончательно разочаровал уважаемого японского бойца. Вот если бы я начал вместо стихотворных цитат метать ножи в притолоку… Но оставим это действительно до завтра.
– Скажи мне, – вдруг произнес Токемада, когда, поблагодарив хозяев за ужин, гости уже поднялись из-за стола, – как согласуется твоя доктрина чистой совести и ненападения с тем, что ты пришёл сюда на поединок со мною? Думаю, ты и сам понимаешь, что уж завтра ты от меня трактатами не отобьешься и дуэль будет ни на жизнь, а на смерть?
– Хороший вопрос, – Нисан смотрел в глаза самураю всё также светло и спокойно. – А ответ таков: я не собираюсь убивать тебя ни завтра, ни послезавтра, ни – от всей души надеюсь – когда-либо в будущем.
Токемада застыл на месте.
Потом медленно произнёс:
– Так… Я думал, Китай выставил бойца…
Видно было, что японец еле сдерживается, когда он повернулся к хозяину дома.
– Почтенный Ошоби, не смеялись ли вы над честью самурая Шогана, когда представляли нас друг другу? Я – самурай высшего ранга, и мне не пристало обнажать меч против поединщика ниже меня уровнем профессионализма и достоинства!
– Самурай Токемада, – спокойно и жестко ответил старый Ошоби, – если у тебя возникли сомнения в моей чести и чести моего клана, я к твоим услугам в любое время дня и ночи и надеюсь, не разочарую тебя. Что же касается Нисана, то имя и достоинство его известны Шогану, который и утверждал твою кандидатуру на этот поединок. Вот грамота Шогана, читай. А это – китайская грамота с печатью императора Китая.
С минуту Токемада напряженно смотрел в развернутый свиток. Потом медленно свернул его, приложил ко лбу и губам место печати Шогана.
Поднял глаза на Нисана.
На Ошоби.
И поклонился.
– Прошу простить меня, – с усилием произнес самурай.
– Я принимаю твои извинения, – ровно ответил Нисан. – Не волнуйся, моё искусство не разочарует тебя. Мы здесь не для того, чтобы убивать, а чтобы выяснить, чей стиль совершеннее, не так ли? Признаешь ли ты поражение, если я не дам тебе убить себя и оставлю тебя в живых?
– Я буду драться с тобой до смерти. Я вернусь домой победителем – или умру! – стиснув зубы, ответил самурай.
– Спокойной ночи, – Нисан поклонился хозяевам и, не оглядываясь, вышел на террасу.
***
Нази взяла два маленьких ночника и проводила гостей в приготовленные для них комнаты. Когда она вернулась, отец по-прежнему сидел за столом, неподвижно и тяжело глядя на свои сцепленные в замок руки, лежащие на краю стола.