Меня поглотили мысли о том, что мне может нравиться. В первую очередь в голову пришла семейная дача, на которой я отдыхал в одиночестве, не говоря никому, что я собираюсь занять беседку и сад. Каждый раз меня находили там неожиданно. Летом там всегда было хорошо, даже в самую невыносимую жару. Я укрывался от солнца на веранде, сокрытой в тени, и, качаясь в подвешенном за балки потолка кресле в форме полусферы, читал либо же любовался открывающимся видом на пышные грядки разноцветных цветов, деревья вишни и кусты чёрной смородины. Когда уставал сидеть, я расстилал плед на газоне и вытягивался всем телом, купаясь в лучах палящего солнца, отчего моя голова кружилась, как после пьянки, а кожа приобретала здоровый медный оттенок. Пропотев, я парился и мылся в бане, обсыхая затем на солнце, чувствуя, как из меня вышла на время какая-то душевная зараза, и ощущая, что моё сознание чисто, как белый лист. Я бы мог прожить так целую жизнь, если бы не надвигающийся холод, голод и моя крайняя нелюбовь ко всякого рода насекомым, которые то и дело проползали мимо моего лица.
Вспоминал я и другой образ жизни, полный беспредельных пьянок, когда я, изрядно напившись, переключал мой речевой аппарат то на французский, то на английский, если пил вино (в других случаях этого не происходило, если только не учитывать совершенно бессвязный звероподобный язык, познаваемый мною лишь после крайне крепких напитков). Во всех других случаях я либо слишком быстро достигал слабости, головокружения и рвоты, либо не мог опьянеть вовсе. Я танцевал в клубе под тяжёлый олдскульный трэп, рассасывая под языком колесо, заставлявшее меня танцевать всё радостнее и живее, выключая всякие сомнения, развязывая мне язык, делая меня самым общительным и доброжелательным человеком на всём белом свете. Колесо не было наркотиком: я из того поколения, которому для веселья прописывают транквилизаторы.
Я потел, пил, танцевал и уставал, но в одну из таких ночей я не мог напиться никоим образом, сколько бы в меня ни вливалось. Я хотел к ней, но у неё были свои планы – одиночество я топил в спирте, не доходящем до моего мозга. Шот, пиво, крепкий коктейль – повторить цикл. Денег не хватало, но хватало знакомых: кто-то угостит пивом, кто-то даст глоток из красивого бокала, угостит самокруткой. Но сладкое беспамятство не застигало меня врасплох, были у этого и свои плоды, так как очнулся я уже в её объятиях – наверное, ей стало меня жалко и оттого каким-то чудом я оказался рядом, добравшись в бессознательном состоянии (видимо, от радости меня тут же «вставило по первое число»). Что ж, пусть будет так – главное, что я был рядом, а почему – неважно.