С возмущением я выпалила:
– Что?? Да я всегда выигрывала! Это ты бегал как улитка!
Его смех пролился словно бальзам на душу.
– Как быстро вернулись воспоминания!?
Я обиженно надула губы, и вернулась к своей еде. А есть я хотела очень сильно. С утра кроме безвкусного кофе и круассана, купленные возле моей работы ничего не ела. Промелькнула мысль о моём увольнении. Я не хотела чтобы отец знал, иначе опять будет предлагать устроится к нему в компанию. Ничего, найду другую работу. Уж чего-чего, а отелей в Нью-Йорке навалом.
Остаток ужина прошёл в воспоминаниях наших отцов о прошлом. Я видела, как отец был рад этой встрече, потому что помнила, как тяжело ему далось сначала предательство жены, а потом ещё наш отъезд. Он практически потерял связь с Шефилдом. А здесь так и не нашел себе друга. Он всегда говорил, что друг должен быть один у человека, все остальные это знакомые.
За десертом отце вдруг сказал:
– Джексон, я слышал ты поклонник живописи?
– Да, мне очень нравится искусство. Живопись одна из моих слабостей.
Джексон взглянул на меня. Я закатила глаза. Понятно, очередной сын богатенького отца, который тратит безумные деньги на искусство. Мой отец такой же. У него даже комната специальная есть, где он хранит привезенные из разных стран произведения искусства.
– Джим, а у тебя ведь шикарная коллекция ты говорил, – сказал мистер Шефилд.
Отец удовлетворенно кивнул, перевёл взгляд на меня и, улыбнувшись, спросил.
– Амелия, может быть ты покажешь Джексону мою коллекцию?
Ну так себе идея если честно, подумала я.
– Пап, я же ничего не понимаю в этом!? Может быть лучше ты сам?
– Кто-то просто боится остаться со мной один на один. – с ухмылкой заключил Джексон.
Вот наглец! Я чуть ли не бросила приборы на тарелку, вышла из-за стола, обернулась.
– Ты так и будешь сидеть и лялякать? Или пойдешь смотреть на свою мазню?
Отец и мистер Шефилд рассмеялись. Джексона звать второй раз не нужно было. Когда мы вошли в комнату, я включила свет, спиной облокотилась о стену, рукой указывая на картины.
– Пожалуйста! Смотри сколько влезет!
Джексон обвел оценивающим взглядом комнату, а потом вдруг развернулся, прижав меня своим телом к стене. Его горячее дыхание обжигало мои губы, которые находились в пару сантиметров от его. Мы замерли.
Его парфюм с нотками мускуса сводил меня с ума. Пока я пыталась совладать со своим мозгом, который отказывался следовать здравому смыслу, я вдруг ощутила на своих губах такую нужность, что заставила мои коленки подогнуться. Его поцелуй будоражил. Джексон приобнял меня за талию, сильнее прижимая к себе. Я целовала его в ответ, полностью отключив мышление.