Анна оживляется и спрашивает: – Мама, а что произошло бы с нами? Алексей в то время грудной, я появилась после катастрофы, а ты была уже взрослой.
Родительница разводит руками: – Пока об этом никто не знает, но есть предположение, что пришелец и абориген могут сосуществовать в одной реальности, но только до того момента, как будет исключено событие, породившее другой мир. Скорее всего, паломник из предстоящего также исчезнет, как и всё остальное новой действительности!
Анну заинтересовал ответ матери. Она вскидывает к потолку разноцветные глаза, и тут же высказывает догадку: – Стало быть, Алексей снова станет маленьким! Ты молодой, а я исчезну – умру! Ну и пусть, я пошла бы на это! Зато папа был бы жив, и я не родилась бы уродом!
Эти мысли настолько возбудили её, что она вскочила с дивана и в волнении принялась ходить по комнате. Иногда поглядывает на Алексея.
Полина Ивановна всплёскивает руками: – Нюся, ты отправилась бы в незнакомое прошлое? Тогда всё было по-другому!
Дочь останавливается, поворачивается к ней: – Эх, мама, ты женщина, а не разумеешь, каково мне в подобном обличье! Я ведь тоже хочу обожать и быть любимой. И детей иметь. И мужа….
Девушку давят рыдания, и она убегает. Мать с сыном молчат: им жалко Анну. Алексей спрашивает: – А что будет с непричастными к этому людьми, предметами? Что же, они тоже исчезнут? С изобретениями, с открытиями? И машина времени пропадёт?
Учёная пожимает плечами: – Одна из гипотез говорит, что всё содержимое новых реальностей, после изменения породивших их событий, просто распадётся на элементарные частицы….
Сын перебивает мать: – Но как это будет выглядеть на деле?
– Я думаю, миры мгновенно превратятся в атомы и молекулы, которые пойдут на построение других действительностей. А в прошлом времени хронолёта не было. Его и здесь-то ещё нет, но, думаю, скоро будет. Мы на верном пути.
Из глубины квартиры доносится некая возня. Они прислушиваются, пытаясь по звуку понять, что происходит? Алексей расстроено: – Что же нам делать с Анной? На её мучения уже невозможно смотреть! Я едва сдерживаюсь, глядя на неё!
Родительница вздыхает, морщится. Достаёт платочек, вытирает глаза: – У меня у самой сердце разрывается. Бедняжке почти тридцать лет, я понимаю её, переживаю молча. Но что тут сделаешь!