– Ну… в общем, да.
– И зимою мразно?
– Мразно? – я немного «завис» на не понятном слове: противно что ли? – Зимы там холодные, ветреные.
– А что за город, в коем ты проживаешь?
– London is the capital of Great Britain, – радостно отрапортовал я, то, что помнил ещё со школы. На самом деле, мой английский был не плох, не С2, конечно, но всё же в заграничных поездках разговаривал я достаточно свободно, потому что ещё в бытность мою студентом, окончил языковые курсы в надежде поступить на должность помощника юриста в престижную американскую компанию, однако без опыта работы мне там, дали от ворот поворот, но английский крепко обосновался в моей памяти. Вообще, я очень способный к языкам.
– Оно, знамо, Лондон, – улыбнулся мой товарищ. – Не ведаю англицкого, лишь Лондон уразумел. А с кем живёшь ты? Живы ли батюшка с матушкой? Женат ли?
– Матушка только. Живу один… Со слугами. А здесь вот совсем одинёшенек остался и без денег.
– Знаамо, – протянул барин, – тати здешние лютуют. Здесь много лытают да с голоду изваживаются. По осени мужики были в рекруты забираемы да в Тоболеске в остроге удержаны до самой до распутицы, так в дороге померло их множество, а иное мнози бунт учинило, провожатого убило, бежало, да и обратилось в разбойники. Нет в наших краях покоя от них, не можно одному ехать, батюшка ты мой. Проезжую грамоту твою спроворили вместе с добром да платьем, а без неё чужеземцу не можно по России разъезжать. А и узреть, что ты из чужих краёв, немудрено.
– Что же делать? – поинтересовался я. – У меня и вовсе нет никаких документов.
– Поживи покуда у меня, а я брату в Казань отпишу, присоветуй, дескать, как помочь дворянину русскому, живота моего спасителю. Он с боярами московскими порой трапезничает – разведает да отпишет.
– Вот спасибо! – радости моей не было предела: по крайней мере, на некоторое время у меня есть крыша над головой и хороший кусок хлеба!
– Аки ж я тебе благодарствую! – воскликнул мой друг и обнял. – Променад не изволишь ли? Ныне вёдро – благодать!
– Изволю. А ты по-французски говоришь?
– Лишь малость. Батюшка радейный был: учил меня грамоте, чистописанию, французскому; и гувернёра выписал, и жил оный со мною до самой службы. К языкам я негодный. Конная езда да управление хозяйством мне хорошо давались. Новой цифирии и арифметике уже на службе выучился. В службу забран был поздно – батюшка меня всё таил да сапоги сафьяновые червонные в разрядный приказ возил, однако же при сим царе на всю жизнь не утаишь…