Член не тянет нас на волю:
завалить баб под кустом,
в дырку влезть в чужом заборе.
Всё, не потянет нас на дам.
Чем баб драли, то – пропало!
Крики, ор, шум по домам,
– Где же, то, что в миг вставало?
*
Успокойтесь! Нет в том драм.
Бог же с нами. Он поможет.
Есть ребро в груди – сто грамм?
Бог из рёбер члены сложит.
И начнём любить опять
баб мы с силой, и – с набатом!
Только, что хочу сказать?
Пошутил я с тем развратом.
Член, что был меж ног у нас,
бог не сделает – другого.
Я прочёл плохой рассказ.
Тот – рассказ – не от святого.
В том рассказе лишь вина.
И не в члене, в общем – дело.
Есть подруга? Есть жена?
Вот и пусть даёт, нам – тело!
Не посмотрим мы в кусты,
не полезем в огороды.
Мы, же – члены! Вот – понты:
– За любовь мы, и – за всходы!
Мы начнём детей строгать,
жен любить, тем – наслаждаться,
не блядух на сене драть,
и с соседкою ласкаться.
Мы начнём стране давать
только радостные всходы,
чтоб страна могла мечтать
о солдатах – сверх породы!
2016г.
Вольна в свободе «кобылица»,
раз силу пьёт греха с ручья,
не с рук, к которым не стремится.
Ей кто – «хозяин»? Она чья?
Кто с ней гуляет, нежит тело,
её с душою бережёт?
Никто? Понятно. Вот и смело
она гуляет: волю – пьёт!
А успокоить её тело,
не в ком нет мочи, нет и сил.
– Бог помоги! – едва, не смело,
он скромно в небо попросил.
И бог помог ему в том деле:
он приманил – её – к нему.
В степи ветра смеясь, запели,
«Она – ничья! Тебе к чему?
Не заарканить «кобылицу»
без страсти – нежностью своей».
Но он мечтал, «Остепенится.
И всё же будет, лишь – моей!»
Ошибся он в своих мечтаньях,
ну и конечно, просто – в ней.
Её душа была в закланье:
гулять – от страсти – средь «коней».
В её красивом, сочном теле
гуляла страсть, а – не душа.
Недаром в след ветра ей пели,
– В желаньях, баба – хороша!
Манила воля – «кобылицу»
гулять, не думать о душе,
забыть любовь как небылицу,
тот рай – блаженный – в голыше.
Желала женщина раздолье,
а не «загон» с замком забор,
где правит домострой, неволя,
созвучный слову – приговор!
*
Сбежала ночью «кобылица»
в ту степь: любить «коней» – греша!
Ну а его душа томится,
хоть с ним сидит, слегка дрожа,
спокойный ангел скромно-нежный,
смешная в верности святой,
щебечет сладко безмятежно,
– Ты мой единственный, родной.
Ей, всё хватает в его ласке,
от скромной нежности святой.
А он в мечтах в далёкой сказке,
там, с той безумной и шальной: