– Ажешка, а что, аташка помирает? – пятилетний агрессор, стоя у двери, опасливо поглядывал на деда.
– Помирает, помирает, не мешай, – Нурия взяла внука за руку и вывела из комнаты, не обращая внимания на протестующе возмущенный вопль больного.
По большому счету, ее дражайшая половина, «трупообразно» расположившаяся на ложе, очень бережно к себе относилась. Лет пять назад, завершив, по собственному почину, свою трудовую деятельность, под предлогом «отсутствия взаимопонимания с черствым миром коррупции, эгоизма и бездуховности», он возложил функцию общения с ним на Нурию. И та, как продукт не такой хрупкой, высокоорганизованной материи, из которой был соткан ее супруг, тянула не только свою, но и мужнину лямку, помогая, вдобавок, и семье сына, еще не вставшего на ноги. А супруг, тем временем, занимался поисками истины и постижением высокого предназначения аллаха. Последние несколько лет отношения между ними были весьма прозаичны. Супружеская кровать была ложем того, кто успевал лечь на нее первым, опоздавшему же доставался диван. Тунеядство благоверного поначалу раздражало Нурию, затем же она с этим свыклась и даже начала находить положительные стороны. Супруг же, обладавший значительной долей артистизма, требовал внимания зрителя и, заметив, что оно значительно поугасло, вознегодовал, впал в меланхолию и стал устраивать спектакли на уровне театра абсурда. Разыграть предынфарктное состояние для него было, как говорил внук, «два пальца об асфальт», поэтому Нурия вполне обоснованно подозревала явную симуляцию и размышляла о том, как бы не опростоволоситься перед врачами.
Звонок в дверь прервал ее раздумья.
– Скорую вызывали? – бригада спасателей, оттеснив Нурию своей мощной грудью в лице постаревшей кустодиевской дивы и двух справных мужичков с носилками, проследовала в квартиру. – Где больной?
– Там, – махнула рукой Нурия, но врачи уже шли на стоны, доносящиеся из спальни. Войдя за ними, Нурия оценила предварительные хлопоты мужа: с места, подготовленного им для врача, больной смотрелся гораздо тревожнее.
– И давно он так? – шепотом спросил у нее один из мужичков, санитар, кивком показывая на беспрерывно призывающего аллаха страдальца.
– Да сколько его помню, – отмахнулась Нурия, однако, спохватившись, изобразила тревогу и уточнила: