– Работать на сегодня закончила? – окликнула ее Марфа, выйдя на крыльцо. – Али курятник сам себя подмел? Оттого, что ты стоишь у забора как вкопанная, время не побежит быстрее. Фаина, ты слышишь меня? – сказала она уже настойчивее, не получив ответа.
В своей ворчливой манере бабушка пыталась отвлечь Фаю от тревоги, но заниматься привычными делами не поднимались руки. Сердце то принималось стучать так, что было тяжело дышать, то замедлялось в страхе перед неизвестностью. Пока она снова не увидит Матвея, вся деревня могла погрязнуть в перьях и помете. Прикусив язык, чтобы не сказать этого вслух, Фая вздохнула и направилась к курятнику, завязывая платок узлом на груди.
Марфа тем временем вернулась в избу, насупив брови и чувствуя, как горят на поясе руны. Со дна большого сундука, где хранили чистое белье, она вытащила другой, поменьше, и поставила его на лавку. Она была не в силах сдержать дрожь, когда сняла с шеи ключ и вставила его в замок, и пальцы свободной руки сами потянулись к потускневшей от времени луннице [3] на шее.
От отца-волхва ей достались пожелтевшие гадательные кости, никогда не утаивавшие правду, и несколько драгоценных свитков бересты с молитвами, описаниями целебных трав и ритуалов, а также историями о богах и чудесах, которые те творили для смертных. Один из них не видела ни одна живая душа, кроме нее, и обращаться к нему наказали только в тот момент, когда другого пути к спасению от беды не оставалось.
И Марфа понимала, что время пришло. Еще никогда она не испытывала столь ужасного чувства беспомощности, как сегодня во время гадания. Тревога, страх и гнев стоявшей рядом Фаины передались и ей, и когда после нескольких бесплодных попыток она получила ответ, то сразу заговорила вслух, не желая медлить. И самое страшное было произнесено и услышано.
За долгую жизнь в деревне Марфе пришлось пройти и через засухи, и неурожаи, и нападения соседних поселений, с которыми теперь был заключен мир. Ей случалось получать от рун ответы, которых она совсем не желала. Но могла ли она представить, что Фаина, которой до сих пор не сулили ничего, кроме счастья, вместе с ними была обречена на столь страшное будущее? Словно сами боги не сразу смогли увидеть ее судьбу, а после ужаснулись.
То, что предначертано, было сложно изменить, но она все же хотела попытаться.