– Да я понял. Я просто гуляю. Здесь хорошо. – Франк проницательно осмотрел её всю и, остановившись на её лице, словно бы бережно гладил его взглядом. Его тёмно-серые глаза не были старыми. И смотрел он как мужчина, не чуждый человеческих радостей.
«Влюбился, что ли»? – удивилась она без всякой ответной радости.
– Соскучился, – сказал он честно, – после той нашей прогулки в лесу опять захотелось увидеться. Если ты думаешь, что я тогда шутил насчёт дома у реки, то подтверждаю, что нет. Я был абсолютно серьёзен.
Она напряглась, поскольку его словам о некоем доме не придала никакого значения, поняв их так, что ему нужна зона для уединённого отдыха, как человеку немолодому и уставшему от собственных трудовых затрат, от людей, от суеты. И почему она должна думать о том, что он шутил о собственном намерении отдыхать где-то у реки? Её не интересовали никакие его намерения. Он предложил врачебную помощь, она её приняла, уступив лишь просьбе вместе прогуляться вечером возле озера. Ему хотелось поговорить, она вежливо выслушала, тут же обо всём забыв. И всё. Или уж и этот теперь прицепится, не отвяжешься…
– Ни в коем случае не стоит воспринимать моё предложение как мою навязчивость. Всю инициативу и неограниченное время для раздумий я оставляю тебе.
Какую инициативу? О чём речь? Но она ничего не спросила, вспыхнув и сразу поняв, что он таким вот завуалированным образом предлагал ей… что? Стать наложницей или законный брак? Ни то, ни другое не казалось возможным. Если осуждаемое всеми и всегда кратковременное сожительство, то лишь Антон для того и годился, а как законный муж… только один Рудольф.
– Не принимала моё лекарство? Ведь нет? Но почему? Стало бы гораздо легче. Ведь душа болит?
– Да, – созналась Нэя.
– Твоя психика получила сильнейшую травму. Надо принять то, что я и дал. Перестанешь тосковать. – И он разжал свою ладонь. Там лежали два подобных шарика. – Примешь их?
– Можно сейчас?
Доктор кивнул. Она положила их в рот, и они мгновенно растаяли. Не было ни малейшего вкусового ощущения. Она прислушалась к тому, что будет происходить. Но ничего не происходило. Франк, довольный, похлопал себя по голым коленям. Он был в шортах от жары. Крепкие как не у старого мужчины ноги его были жилисты и покрыты тёмным волосом. Нэя внутренне вздрогнула, вспомнив невольно ноги Рудольфа. По сравнению с ногами доктора они были более мускулистыми и сильными, а волосы были золотисто-русые… И воспоминание это не вызвало в ней отвращения. Красоту земного человека Рудольфа она отвергнуть не могла, даже в своей глубокой обиде. Доктор ему уступал значительно. Хотя и был весьма привлекателен, совсем не стариком. Он, казалось, читал её мысли, потому что смотрел с лёгкой и не обидной улыбкой.