Именно поэтому Дрейку, пока еще не набравшему большой флот и не получившему широкую поддержку колонистов американских Дистриктов, жизненно важно было сохранить добрые отношения с «раски». Тем более что линкор «Афина» и несколько сотен профессиональных военных «моряков» на дороге не валяются…
– Перед всеми собравшимися здесь офицерами я снова заявляю вам, контр-адмирал Васильков, что полностью подтверждаю наши с вами ранние договоренности, – примирительно произнес Дрейк, положив мне руку на плечо. – Мы являемся полноправными союзниками без каких-либо оговорок. Мы сражаемся вместе до тех пор, пока коллегиально не примем решения, что расходимся… Так же готов повторить свои слова, о том, что командование союзной эскадры мы будем производить на равноправных условиях.
– Это как, так?! – недоуменно вскинул брови Эрл Томпсон. – Вы видели когда-нибудь, чтобы космическим подразделением командовали коллегиально?! Вы еще голосование устройте по каждому вопросу!
– Если будет такая необходимость, устроим, – резко ответил ему Дрейк, уставший от упреков вредного генерала. Затем, командующий снова посмотрел на меня. – Если вам, Александр Иванович, необходимы от меня письменные заверения? Только скажите…
– Не вижу смысла, адмирал, – прервал я старика, понимая, что палку перегибать не стоит. Я итак добился большего, чего хотел – американцы полностью признавали равенство сторон, а так же я получал бонус в виде совместного равноправного принятия решений. По реакции большинства присутствующих офицеров «федератов» я понял что они в общем-то согласны со словами Дрейка.
– Думаю, офицерского слова и рукопожатия будет вполне достаточно, – подытожил я, протягивая руку адмиралу.
– Как в старые добрые времена, – ностальгически улыбнулся старик, крепко сжимая мою ладонь…
На этой высокой ноте мы решили завершить наши посиделки, которые все равно не могли перерасти в полноценное военное совещание из-за количества выпитого американцами алкоголя и общей нервозной обстановки. Выходя из кают-компании флагманского крейсера Дрейка, я беззаботно улыбался, а Жила, шедший в этот момент рядом, и всегда не отличавшийся оптимизмом, недоуменно на меня косился.
– Что это вы, господин контр-адмирал, так давите лыбу?
– Ну, не плакать же, дружище! – отвечал я, осматриваясь по сторонам.