Взобравшись верхом, Риннахад почувствовала, как за спиной расправились крылья, пришпорив коня, она не обращала более никакого внимания на робкий лепет слуг, которые честно пытались ее остановить. Снег встал на дыбы, распугивая толпу, и за пару мгновений унёс всадницу со двора. Наверное, жрецы сказали бы, что юной принцессе, тем более деве рода Монгетум не стоило учиться верховой езде, но Рин не просто сидела верхом – она летела. Конь мчался вихрем, а его ноги едва касались земли, нетерпеливая принцесса его совсем не жалела, она позволила отдохнуть взмыленному животному только тогда, когда они оказались у озера. Озера, что находилось в противоположной части острова от дворца. Рин тяжело вздохнула – ее мир был слишком тесен.
Суетливая рябь не коснулась зеркальной глади озера, а свежий морской ветер не мог добраться до воды из-за скал, выросших по краю со стороны океана. Риннахад будто впервые заметила, что воронка, заполненная водой, отдаленно напоминала женскую грудь. Словно грудь матери, что питала Лонад пресной водой, поддерживая жизнь. Положив руку чуть выше слегка выпирающих ребер, принцесса почувствовала, что, вопреки мнению абсолютно всех на острове, она в своем развитии была уже больше похожа на мать, нежели ребенка.
– Иноратем сегодня станет королем, – в задумчивости прошептала принцесса.
Ее лицо омрачилось, но причина была не в зависти. Совсем нет. В конце концов она тоже станет королевой, ведь в теле каждого из Монгетум текла кровь Богини, им нечего было брать у людей, даже если те происходили от самого знатного имени, нет, однажды она станет женой Иноратема, и их будут связывать не только родственные узы. Рин просто хотелось, чтобы… Все это случилось поскорее. Ей надоело жить по чужой указке, надоело, что все считали ее ребенком, став королевой она не будет должна больше никого слушать, она станет свободной, как птицы, что единственные жили на Лонаде помимо людей.
– И, может быть, я тоже смогу улететь.
Риннахад прошептала эти слова, но все равно оглянулась, чтобы наверняка убедиться, что ее никто не слышал. В небе жалобно прокричали асхольды, Снег поднял голову, прекратив жевать, показалось, что он смотрел вдаль.
– Они перелетные… Должно быть, возвращаются на родину, – принцесса проследила за ровным клином, и, наклонившись вперед, обняла сильную шею животного, – Ты тоже хочешь домой? – взъерошив светлую гриву, она, конечно же, не получила ответа. Вокруг было тихо, если не считать волн, ежесекундно разбивающихся о скалы внизу резкого обрыва, к которому Рин побоялась подъезжать близко. Большие, длинноногие кайты уже улетели, и вид озера стал слишком спокойным. Безжизненным. Служитель Молаган, ее учитель, рассказывал Рин, что на Лонаде находили временный приют многие птицы, прилетающие с прибрежных земель, и только грозные кайты с клювом длинным и острым, словно клинок, возвращались на остров, чтобы избежать смерти и пережить суровую зиму.