– Я хочу увидеться с ними. Мы сдружились.
Кристоге легко улыбнулся, приподнимая брови:
– Правда? Вчера судьба остальных не волновала тебя – только сегодня ты спросил о них. Марк, я знаю подобных тебе: вы предпочитаете оставаться сами по себе, не принимая ни одну из сторон. Но не думай, я не держу. Когда с обучением будет кончено, ты можешь отправить в Арьент и повидаться с остальными.
Марк не успел ответить, как Кристоге гостеприимно распахнул перед ним дверь, приглашая в комнату, обставленную в сине-серебряных тонах и состоящую из большой спальни и рабочей зоны.
Первой же ночью Марк проснулся от крика. Он прислушался, сев на кровати, но сквозь открытое окно доносилось только пение птиц, встречающих рассвет. Наверное, собаки выли – ночью их спускали с цепи.
Едва Марк лег набок, звук повторился. Это не могло быть воем, кричала женщина, громко и визгливо, точно поросенка режут. Он снова сел, подождал, подошел к двери. Тишину опять прорезал крик – это был тот же фальцет, но уже отчаявшийся, с надрывом.
Марк медленно повернул ручку, выглянул – коридор пустовал. С лестницы послышались торопливые шаги, приглушенные мужские возгласы, грохот, будто кто-то упал. Крадучись Марк прошел еще немного.
– Господин, – из-за поворота резко появилась сухопарая служанка, ослепляя зажатой в руке лампой. – Если вам не спится, я могу сделать успокаивающий настой.
– Да, – Марк с рассеянной улыбкой провел рукой по волосам. – Вроде бы кто-то кричал?
– Одной из кухарок показалось, что к ней в кровать кто-то пробрался, и она перепугалась, – опустив фонарь, служанка досадливо поморщилась. – Позвольте проводить вас до комнаты, а затем я принесу вам настой.
Плохая ложь. Прошло не больше двух минут – слишком мало, чтобы разобраться в случившемся и дойти из части для слуг до восточного крыла. Но пусть будет так, пусть будет так.
– Спасибо, – снова улыбнувшись, Марк вернулся к себе.
Вылив настой в окно, остаток ночи он провел без сна, и едва минуло семь, спустился в малую столовую. Кристоге был полуночником и никогда не завтракал раньше десяти, но сегодня он был уже там. Под глазами залегли круги, он хмурился и постоянно поджимал губы, и даже не сказал своего привычного: «Я рад…» Видимо, ночное происшествие не оставило ему поводов для радости – чем оно было на самом деле?