– Что касается внеклассных занятий: мы учли все ваши пожелания. Исходя из информации, полученной от старост, в этом году будут действовать пять дополнительных кружков. Клуб «Творческая читальня» предполагает совместные чтения и обсуждения прочитанного за чаем с печеньками. «Клуб моделирования» займет всех любителей миниатюры. Кружок декоративно-прикладного искусства раскроет секреты самого разного рукоделия – от вышивания до резьбы по дереву. В «клубе кондитеров» вас научат стряпать вкусняшки, в клубе «медитации и йоги», как ни странно, можно будет вместе медитировать и заниматься йогой. Крайне полезное занятие, я вам скажу. Каждый зарегистрированный кружок будет профинансирован Университетом, так что его участники ни в чем не будут нуждаться.
Зал в очередной раз одобрительно загалдел.
Анжела Дьюэтт в очередной раз позволила выразить эмоции, прежде чем продолжить:
– Так же хочу напомнить, что в Беллстриде на постоянной основе действует хор. Записаться в него стоит уже сейчас – просто подойдите к профессору Фостеру. Прослушивания пройдут на следующей неделе. На этом у меня всё. Желаю вам продуктивного учебного года, хороших оценок и победы в итоговом состязании контрад! А теперь марш на занятия!
После такого вдохновляющего напутствия, студенты покидали актовый зал в еще более приподнятом настроении, и с большим азартом. Каждому хотелось как можно скорее проявить себя и внести вклад в поимку золотой мыши.
Точно так же и Эвану не терпелось начать зарабатывать призовые баллы. Предвкушая свое первое занятие, он гадал, удастся ли уже сегодня заработать оценку и насколько это будет тяжело.
Вне всяких сомнений, Беллстрид был воплощением студенческой мечты.
Он был слишком идеальным во всем. В каждой мелочи.
Но при этом и слишком требовательным к своим ученикам.
Глава 8. Творческое письмо
Аудитория, в которой проводились занятия по творческому письму, была небольшой, но очень уютной. Деревянные стены, белый сводчатый потолок с легким золотистым орнаментом и минимум отвлекающих факторов. Не обошлось и без коллекции книг – у дальней стены стояло три узких стеллажа, заставленных потертым от времени собранием сочинений.
В большие окна било яркое солнце. В его лучах покоились три ряда одноместных парт (чтобы никто никому не мешал). На каждой парте уже лежали приготовленные заранее тетради и ручки.