Близко, совсем близко мустанг грядущего победителя, вступающего в своё ослепительное, суверенное бессмертие. Почти рядом вскипает выхлопной бурун из шелестящего, почти настоящего золота. Стебель к стеблю, колос к колосу лёг поперёк поля второй хлебный валок. Иван величественно махнул нам рукой, как римский триумфатор, что-то подобающее крикнул почти как «Аве, Генерал! Идущий на рекорд приветствует тебя!» и, круто развернув уборочный агрегат, снова вошёл, буквально вплавился в янтарную стену ячменя.
– Вот и в путь добрый! – И растроганный генерал Лукич помахал ему носовым платочком вслед, – Не поверишь, так теперь, безостановочно, и будет махать до завтрашнего утра. Но ты пиши смело, ручаюсь – Иван сделает всё-всё, что запланировано. По-другому у нас просто не бывает. Ты куда теперь – в редакцию? Согласен, жми, так и быть. Лёньке привет! А я к тому – в берете. Ты понимаешь, надо. Да и Трифон заждался.
А-а, тогда да. Тогда, конечно.
Глава 5. Спасение колхоза «Правда»
Лёнька встретил меня на парадном крыльце редакции. Показался он мне каким-то странным: сидел на перилах и курил, взъерошенный. Так что скорее я его встретил, а не он меня. Я ему на самом деле просто попался.
– Садись, покурим. – Подвинулся, освобождая место на перильце.
– Ты чего такой?!
– Хо-хо, парниша, не всё сразу! Как съездил?!
– Пока ничего. Только начали. Но снимок сделал. Надо отнести в проявку и печать. Завтра сдам положенные сто строк, сразу как результат куриловский узнаю.
– Сто двадцать! По числу гектаров же!
– Хорошо-хорошо, сто двадцать!
– Давай, строчи. – Лёнька несколько раз жадно затянулся и, не глядя, щёлкнул окурок за спину, как за борт. – Теперь пошли. Только сразу не падай.
На пороге завотделом одёрнул рубашку, проверил штаны (оказывается, вновь пришла мода на застёгнутые ширинки), несколько раз провёл пятернёй по лохматой голове. Заинтересованно внимая и столь необычному Ленькиному настроению и его ещё более непонятному, стильному охорашиванию, я вошёл вслед за ним в чертоги районки и тут же в привычной табачной атмосфере второго этажа верхним чутьём взял тонкий аромат духов. Всё ясно! Полундра!
В дверях нашего отдела, перекрыв массивной тушей весь проём, подпирая притолоку, в состоянии изумительно большого вдохновения высился сам великий и неподражаемый Иванов-Бусиловский. Ни обойти, ни вскарабкаться. Настоящий тромб.