На следующий день она пришла на учебу совершенно убитая, а потом попросила меня прогулять с ней последнюю пару. Мы долго сидели на обледенелой скамейке в парке, она рыдала, а я, как могла, ее утешала. Наверное, в тот момент мы были самыми близкими друг другу. Это был пик нашей дружбы.
А когда и с чего начался разлад в наших отношениях с Виталиком? Я не помню, чтобы был какой-то конкретный поворотный момент, недовольство друг другом накапливалось постепенно. Я не была пай-девочкой. Я много вертела головой по сторонам, я замечала симпатичных парней и обсуждала их с девчонками, я любила юбки покороче и блузки попрозрачней, тусовки и клубы. Я изначально привлекла его своей живостью и некоторой дерзостью, но потом эти качества стали его раздражать. Слишком легкомысленная. Слишком много себе позволяю. И слишком мало его уважаю. Он не выражал это вслух напрямую, но намекал.
Мое "не такое" поведение и, главное, полное отсутствие раскаяния делали его мрачно-отстраненным. После ссор мы не разговаривали по несколько дней. Чем дальше, тем больше он переставал скрывать свое разочарование во мне, в том числе и перед нашими друзьями. На мои маленькие оплошности: потеряла зонтик, облилась пивом, громко матюгнулась, опоздала на экзамен, – он вскидывал брови и делал такое выражение лица, что мне становилось ужасно стыдно. Иногда я просила у него прощения. Но потом все начиналось по новой. Я не могла упихать себя в рамки его представлений о том, какой мне надо быть. В глубине души я чувствовала, что он не заслуживает той безграничной преданности от меня, на которую он претендовал.
Один случай стал точкой невозврата, хотя изначально я не придала ему большого значения. Мы сидели в баре, как это часто бывало, большой студенческой компашкой. Майка там тоже была. Пиво лилось рекой, и мы с азартом играли в какую-то застольную игру. Наверное, я сморозила вслух какую-нибудь очередную глупость или дерзость. Виталик тонко, но довольно обидно высмеял меня при всех за сказанное мной. А я вдруг, совершенно не задумываясь и как бы в шутку, показала ему средний палец. Кажется, я проигрывала и была немного зла, а тут он еще подлил масла в огонь. Впрочем, я не оправдываю себя. Показывать средний палец – это действительно не слишком красиво. Но тогда это был просто детский несерьезный жест. Никто особо не обратил внимания, все продолжили играть дальше. Но Виталик запомнил. Позже он устроил мне разнос – по его мнению, этим средним пальцем я выразила свое полное к нему неуважение как к мужчине. Я извинилась, хотя своей вины не чувствовала. Как мне сейчас кажется, тем жестом я защищалась. Унижение в ответ на унижение – вот во что превратились наши отношения, и однажды он решил, что с него хватит.