– Будьте осторожны и благоразумны. Надеюсь, что наше сотрудничество окажется плодотворным.
Охлестин закрыл дверь такси, взглянул на номер отъезжающей машины и быстрым шагом вошёл в подъезд. Лихорадочно достал телефон для связи с Бадрамом, но решил не звонить: «Я передал его номер. Если они смогут получить по нему тарификацию, то увидят мой звонок сразу после этой встречи и всё поймут». Отчасти он был прав. Только иностранная разведка уже знала номер Валерия для связи с контрразведчиком, который установили ещё два дня назад. Тогда офицер имел неосторожность позвонить куратору прям из такси, оборудованном сканером GSM сигналов. Арсен, не отъезжая от дома Охлестина на Никольской, через пятнадцать минут передал IMEI номер телефона в киевскую резидентуру ЦРУ. Оттуда он через Национальную секретную службу сразу улетел в Разведывательный директорат в Лэнгли. А через два часа его уже ввели в приоритетный список контроля Национального управления военно-космической разведки, что располагается по соседству в районе Шантильи. К полуночи 30-го декабря оператору Центра анализа развединформации ЦРУ поступили первые координаты телефона с данным номером, полученные спутником радиоэлектронной разведки «Аквакейд»33, что висел на геостационарной орбите в тысячу километров примерно над российским Ставрополем. Сегодня утром система перехватила первый разговор по данному номеру. Информация о вызове абонентом такси с минутной задержкой поступила Арсену. Он вторые сутки находился на конспиративной квартире ГУР, в квартале от комендатуры. А пограничник то ли от усталости, то ли от своей… как сказал Ковалёв – безалаберности, вызвал такси с телефона, предоставленного контрразведкой. Данный номер, тоже стоял на контроле у ФСБ, но его не слушали в реальном времени, так как он только для связи с куратором, который и так, естественно, всё будет знать. А вот личный телефон Валерия – молчал. Бригада наружного наблюдения контролировала центральный выход из комендатуры не подозревая, что Охлестин выйдет зачем-то через хозяйственные ворота. Одним словом, когда пограничник в двенадцать часов подъехал на такси ко входу (проезд к этому времени уже частично открыли для транспорта), сотрудник наружки лишь удивлённо произнёс: «О, Лерик! А когда он успел выскочить?»