По вагону объявили об отправлении поезда. Состав плавно и незаметно тронулся, будто не вагоны покатились в сторону Петербурга, а платформа с провожающими стала медленно отъезжать к Москве.
Чувствуя некоторую собственную вину, что поддержал разговор и направил в грязное русло похоти и разврата, Фёдор попытался обострить ситуацию и вырулить беседу на хорошую ссору, чтобы болтливая соседка обиделась и замолчала до самого Петербурга:
– Укладывайся, тётя, и похнычь в подушку. Молча. Как поняли?! Приём! Я – тыщща девятьсот девяносто третий!..
Пока попутчица туго соображала, причём тут цифра грядущего года, Фёдор успел пролистнуть странички журнала с новыми зарубежными новинками и достижениями компьютерного рынка.
– Ах, тварь ментовская! – зашипела брюнетистая тварь зловеще.
Фёдора приподняло с койки для возможной самообороны.
– Оскорблять?! – воскликнула попутчица.
– Здравствуйте ж-ж-ж… желания под Новый год! – всё ещё смело иронизировал Фёдор. – Причём тут премия «Оскар»?
Брюнетка загорелась всеми кровеносными сосудами напомаженного личика, вряд ли оценила сложную шутку, на удивление, сдержалась от резких высказываний, наоборот, расслабилась, принялась расстёгивать на груди полупрозрачную блузку.
– Ладно, ехать вместе всю ночь. Давай мириться. И поговорим по душам, – предложила она интимным шёпотом. – Где у тебя душа, мент? Может, их у тебя две, как у женщин, – в каждой груди или одна, как у настоящих мужиков, – под мочевым пузырём?
Очень вовремя в дверном проёме возникла грудастая проводница. В форменной пилоточке, прицепленной заколками к копне выгоревших до желтизны волос, – она напоминала бравого солдата Швейка в женском обличье. Проводница поставила на столик перед Фёдором стакан мутного чая в почерневшем мельхиоровом подстаканнике, глянула на блузку брюнетки, расстёгнутую до чёрного кружевного лифчика, хмыкнула, мало сказать, презрительно, – свирепо и заявила:
– Гонору-то!.. гонору было, девочка! А уж, гляньте, расстегается до пупа! Платите за постель, граждане, и можете начинать!
– Вылететь с работы, гражданка, прям по ходу поезда, не желаете? – грозно спросил Фёдор. – Например, на станции Лихославль?!
– Осторожней! Он – мент! – запоздало предупредила попутчица, тоже из женской солидарности.
Проводница посерела лицом, но извиняться не стала.