– Ребята, идите ко мне, – вдруг позвал нас Геннадий Михайлович.
– Что случилось? – спросили мы, подойдя ближе.
– Похоже, я отыскал вход в служебное помещение. Давайте войдем туда, надеюсь, нам повезет, и мы раздобудем какую-нибудь информацию.
Вся наша небольшая группа без разговоров последовала за ним. Геннадий Михайлович толкнул дряхлую дверь рукой, и она легко поддалась, чуть было, не слетев с ржавых от времени петель, так мы оказались внутри. В первой комнате не было ничего, кроме ветхого стола и пары сломанных стульев, а потом мы перешли в следующую, на двери которой висела деревянная вывеска с порядком выцветшей надписью «диспетчерская». Там нас встретили следы полного хаоса: все было перевернуто, что называется, вверх дном. Два деревянных желтого цвета письменных стола лежали на крышках и топорщили на нас свои маленькие ножки, на единственном правильно стоявшем столе находился запыленный телефонный аппарат образца тридцатых годов прошлого столетия, в полном беспорядке лежали различные бумаги, старые журналы, папки, конторские книги, за долгий срок успевшие покрыться толстым слоем пыли. На обеих дверцах книжного шкафа стекла были начисто выбиты, а их осколки валялись рядом на полу вместе с несколькими упавшими с полок книгами, также обильно покрытые пылью.
Бригадир сразу подошел к столу с бумагами и стал все это разбирать и внимательно рассматривать. Спустя несколько минут он отыскал какой-то журнал и, взяв двумя руками, сдул с него многолетний налет и прочитал надпись, выведенную синими чернилами аккуратным почти каллиграфическим почерком: «Журнал движения поездов по станции Синва Котласского отделения Северной железной дороги. Начат в 1932 году». Дата окончания ведения записей на титульном листе журнала не была указана. Мы продолжали стоять рядом, осматривая комнату, а Геннадий Михайлович, листая журнал, открыл его на странице, где оканчивались пометки диспетчеров.
– Интересно, последняя запись датирована июлем 1940 года, но сам журнал еще не был окончен, – задумчиво произнес Геннадий Михайлович, – получается с тех пор станция, фактически, не эксплуатировалась. Столько лет! Напрашивается вывод, что в тот период произошло нечто фатальное, причем, не только для этой станции, но и для всего участка железной дороги, которая привела нас в это заброшенное место. Однако насколько я понимаю, в тех местах, где мы должны сейчас находиться, принимая во внимание данные журнала, эта территория густо населена и продолжает развиваться, так что бросать эту дорогу даже в то время не было смысла. Как считаешь, Саша?