Во время речи Геннадия Михайловича мы с Дмитрием и Олегом не особо внимали словам бригадира, а осторожно наблюдали за толпой. Пока он говорил, люди слушали предельно внимательно, ни единым звуком не перебивая начальника поезда, но когда оратор произнес заключительную фразу своего монолога, толпа моментально оживилась, и от нас не ускользнул тот факт, что информация вызвала у людей весьма неоднозначное отношение. Обладающие по натуре здоровым оптимизмом люди просто веселились, сопровождая свои высказывания шуточками и прибаутками, по большей части касательно предвкушения будущего и теперь гарантированного всем сытного обеда, кто-то оставался внешне спокойным, но был заметно погружен в размышления о происходящем и еще осмысливал полученные от начальника поезда сведения. Некоторые из пассажиров со всей присущей человеку нервозностью начали обсуждать случившееся с рядом стоящими людьми, откровенно пугая их своими пессимистическими прогнозами и ужасными «пророчествами». Однако были среди пассажиров и такие, кто выразил ответную реакцию несколько иным образом. Например, несколько женщин, которые, думается, осознали происходящее как фатальную неизбежность, ведущую нас к жизненному концу, неожиданно принялись в один голос истерически рыдать и, при этом подняв жуткий крик, протяжно заголосили: «куда ж мы попали?!», «что с нами будет!», «мы никогда не выберемся отсюда!», «верните нас домой!!» и тому подобное. Это была тягостная сцена, которая с каждой секундой грозила запросто вызвать панику и среди остальных, поэтому Геннадий Михайлович попросил стоящих рядом всеми силами постараться их успокоить, что и сделали, кто-то сочувственными ободряющими добрыми словами, а кто-то взятой на всякий случай валерьянкой. Однако желаемого эффекта удалось достичь лишь спустя примерно полчаса, а затем несколько пассажиров вызвались сопроводить в вагоны уже затихших, но все еще продолжающих слабо всхлипывать женщин…
Что же касается наших «союзников» поневоле, машиниста Ивана Петровича и его помощника Андрея, то они все это время стояли у самого вагона ближе всех к Геннадию Михайловичу, пассивно наблюдая за происходящим в толпе. Они, попросту, не могли понять, что им делать, принять ли участие в бурной дискуссии или содействовать в успокоении слабонервных дамочек. Мужчины не знали, что именно в этом случае говорить и каким тоном, более того, двое железнодорожников до сих пор так для себя и не определили, как им следует реагировать на сообщение их шефа. Но, как они позже нам открыли, из всего того, что узнали, их решительно вдохновила лишь информация о найденном складе, переполненном продуктами…