автор – магистр потоковых наук Люциус Шнитке.
Посвящается моей любимой и единственной дочери Элеоноре.
«Дальние путешествия – это не только
открытие новых земель и культур,
но и погружение в саму суть жизни,
где каждый шаг на чужой земле
раскрывает новые грани собственного бытия.»
Эрнесто Арчи, 16707 год,
Эра Дракона
Мы сидели на кухне. Дверь на лоджию была открыта, оттуда доносились звуки дронов доставки, мелких доходяжных роботов, летающих туда-сюда, без какого-либо смысла и привязки к тонкой линии продавец-покупатель. Я хотел закрыть эту дверь и погрузить полутемную комнату в глухой вакуум беззвучия, какой бывает при встрече двух холодных сердец. Но ее ступни, прекрасные ступни, лежали на моих коленках и придавливали меня к обитому дерматином стулу.
Мне нравились ее ступни. Мои грубые пальцы лапали ее икры, заглядывали под короткую оливковую юбку. На ней не было трусов. В параллельном Петербурге стояла сумасшедшая жара, и я вполне понимал, почему она не надела ни лифчика, ни трусов. Жара такая, что плавился асфальт. У вас тоже такое бывает.
На левой лодыжке – тонкая золотая цепочка. Загорелая кожа молодой шлюхи лоснилось от пота. Мой член встал, я схватил ее за шею, другой рукой расстегнул ширинку, и заставил ее сосать. Она наметила сопротивление, как бывает у художника – крохотный неброский мазок, ни к чему не обязывающий, и быстро взяла в рот. Черт! Ее зубы! Неужели никто не научал ее сосать?
Через три минуты мне все это надоело, я поднялся со скрипучего стула, смазал слюной ее дырку, попытался вставить, но член умер. Такое тоже бывает. С возрастом все чаще и чаще.
Но вообще рассказ не об этом. Да, я люблю хорошенько потрахаться, люблю, когда телка садится мне на лицо и начинает елозить мокрыми губами по моей физиономии, люблю, когда мне отсасывают, да так, чтобы семенная жидкость посредством глотательного рефлекса оказалась у нее в желудке и прошла через ее кишечник, наружу, туда, где моей сперме и место.
Господа! Господа! Черт вас подери! Тишина! Тишина! Дайте мне сказать! Дайте сказать! Со времени большого бума сколько прошло? Сколько прошло, я вас спрашиваю! Десять лет. Десять долгих лет, за которые мы, как последние жители этой проклятой земли, должны были все восстановить. Тишина! Тишина! Понимаю, что все восстановить невозможно, но мы обязаны были попытаться. Хотя бы попытаться. И что в итоге? Пир во время чумы. Пьем, трахаемся, дожираем последнее. Что мы будем делать, когда закончатся наши запасы? Год или полтора мы еще протянем, но что дальше? Земля перевернулась десять лет назад. Время пошло вспять.