– Согласен, – кивнул Высший жрец. – Да пребудет с нами Создатель, ибо он мудр и уже указал на избранного.
– Не хорохорься, – посоветовал проповедник. – Завтрашний день покажет, кто избранный, а кто превратил культ Нави в культ самого себя.
– Всё выяснится, – понял намёк Кастор. – Взойдёт солнце и осветит лучами достойнейшего.
– Оно светит для всех, – придрался Шератан.
Высший жрец хмыкнул и отправился на церемонию похорон Даниэля. Собратья молча последовали за ним.
В низине холма, на котором возвышалась обитель, стоял склеп. Десятки каменных горгулий громоздились на крыше. Снаружи стены обвивал плющ, внутри – паутина.
В склепе хранились стеклянные капсулы овальной формы. В них покоились навьяны, посвятившие жизнь служению Нави. Поверх капсул лежали покрывала с вышитым глазом.
– Правда, что покойные не разлагаются? – полюбопытствовал Коготь.
– Да, – подтвердил Кастор. – Они облиты маслами со смолой. Органы их удалены. Прихожане видят в этом чудо, которого нет. Но мы не спешим разочаровывать их. Чудеса, пусть и мнимые, способствуют пополнению наших рядов.
– Жрецы Четырёх Стихий делают нечто похожее, – ухмыльнулась Ликея. – Раз в год они выставляют в храме гроб с неразложившимся телом Зория Светлого и убеждают, что пребывание вблизи него исцеляет.
– Мертвецы должны разлагаться, соединяясь с одной из Четырёх Стихий, а не пылиться в капсуле, – пробормотал Коготь.
Собратья не расслышали. Они взялись за руки, став вокруг тела исповедника, и прошептали:
– Да примет душу сына своего Даниэля в объятия Создатель. Да не украдут её силы тёмные, да не помешают ей стать единой со вселенной. Именем Создателя, пусть душа Даниля Данброского обретёт покой в вечности!
Коготь присоединился к молитве. Высший жрец приоткрыл капсулу. Из щели вылетела душа Даниэля, похожая на белый сгусток света, и устремилась к солнцу. Она растворилась, соединившись с Создателем – энергией, из которой соткан мир.
– Ушёл, – сдавленно молвил Кастор.
– Да поможет душе Даниэля Создатель! – хором произнесли навьяны и закрыли капсулу.
– Поможет, – заверил Высший жрец. – Они теперь едины.
Оборотни сложили руки в молитвенном жесте. Кастор подавил тоскливый стон и упёрся лбом в стену. Шератан положил руку ему на плечо. Высший жрец стряхнул её и выбежал из склепа.
На поминальный обед он не явился. Блуждал среди деревьев, размышляя о последней воле исповедника и важности обретения жезла Четырёх Стихий.