.
Остававшиеся в государственной собственности по состоянию на 1997 год 35 % государственных предприятий, составлявших государственную экономику России, можно было назвать стратегической экономикой России (оборонно-промышленный комплекс, НИИ, КБ, железные дороги, связь, контроль государства за использованием капитала в частных стратегически значимых корпорациях). За прошедший с этого времени период подавляющая часть государственного имущества была приватизирована.
Идея повышения эффективности управления государственным имуществом была особенно актуальна в России 1990-х годов, в преддверии принятия Гражданского кодекса РФ[9]. В те же времена концепций разгосударствления[10] государственной собственности было две:
• приватизация (отчуждение имущества из государственной собственности частным лицам, влекущее прекращение права государственной собственности в отношении имущества);
• передача имущества, сохраняющегося в государственной собственности, в доверительную собственность.
Концепция приватизации реализовалась в трех федеральных законах о приватизации[11]. В 2004 г. результат приватизации был следующим: «В настоящее время в собственности в Российской Федерации находятся 9860 федеральных государственных унитарных предприятий (ФГУПов), а также пакеты акций в 4205 акционерных обществах»[12]. В 2009 г., по данным Росстата и экономических исследований, предприятий, находящихся в государственной собственности Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, насчитывалось 2,8 тысячи[13]. В настоящее время число федеральных государственных предприятий еще более сократилось[14]. Вместе с тем, несмотря на то что приватизация давно признана наиболее успешным средством повышения эффективности управления национальными богатствами России, многие авторы отдают себе отчет в том, что она не является единственно правильным путем разгосударствления экономики. Например, символично следующее высказывание: «Поспешное разгосударствление, не подкрепленное формированием хозяйственных и правовых механизмов государственного регулирования и рыночного саморегулирования, как показал российский опыт, может вести не к рождению эффективно действующих в общенародных интересах собственников, а к диффузии государственной собственности в интересах узких групп ее новых, не всегда законных обладателей»