Как известно: Qui s’excuse s’accuse! (Кто ищет оправданий, сам обвиняет себя!)»[32]
Какова сила психологической установки! Любой факт трактуется в свою пользу. Если Раевский приписал, что виноват Долгорукий (версия, сразу распространившаяся в обществе), значит, виноват он сам. Если бы он ничего не приписал, значит, он был бы виноват вдвойне: притаился, чтобы себя не обнаружить.
Мудрено управлять событиями так далеко от места событий. Блестящую гипотезу, полностью опровергающую версию Аринштейна, предложил Л. А. Черейский: «… на оборотной стороне конверта, присланного 4 ноября М. Ю. Виельгорскому и до сих пор хранящегося в Пушкинском доме, имеется цифра “58”, написанная чернилами рядом с почтовым штемпелем. Этот номер “почтового отделения”, как теперь бы мы сказали, а тогда мелочной лавки, из которых отправляли письма и которым присваивались соответствующие номера. Так вот, пасквиль, изготовленный в нидерландском посольстве целой группой приятелей Дантеса, должны были отправить именно из мелочной лавочки, находившейся в Большой Коломне в Прядильной или Покровской улице, в доме мещанина Фомина. По мнению Л. А. Черейского, Пушкин провел, так сказать, частное расследование и убедился дня через три в виновности Геккернов»[33]. Пушкин не сомневался, что тот, кто действовал против него, находился здесь же, близко, в Петербурге, а не в Москве или Одессе. Поэтому версия Аринштейна мало достоверна.
Впрочем, Аринштейн сделал ряд тонких наблюдений, которые как раз и стоило бы развить. Во-первых, он указал на масонский след печати. И Раевский, и Пушкин были масонами; Пушкин вступил в масонскую ложу «Овидий» в Кишиневе 4 мая 1821 года; не исключено, что название ложи (она была зарегистрирована 20 января 1822 г. под номером «25» как филиал Великой Ложи Астрея)[34]) было предложено самим Пушкиным, увлекшимся в Кишиневе творениями Овидия, которого он прочитал, пользуясь библиотекой И. И. Липранди, и с судьбой которого соотносил свою судьбу: ссылка Овидия цезарем из столицы (Рима), страдания в изгнании (овидиевские «Тристии»). Сравните пушкинское стихотворение «Овидий», где он все-таки отличает себя от нежного римского поэта: «Суровый славянин, я слез не проливал…».
Итак, Пушкин отмечает в своем дневнике прием в масонскую ложу как весьма значимое событие собственной жизни. Пушкин вступает в масоны в качестве ученика. Он должен был пройти некий подготовительный этап. Само посвящение в масоны имеет в качестве аналогии «Легенду о Хираме»: посвящаемый переживает символическую смерть и возрождение в новом качестве. Царь Соломон поручил построить Храм Хираму. Он разделил работников на три категории: учеников, товарищей и мастеров, получавших различную заработную плату. «Ученики получают мзду свою у колонны Jakin (Якин), товарищи у колонны Bohas (Боаз), а мастера в среднем пространстве (т. е. между колоннами) (курсив везде В. М. Прямина-Морозова. – А. Г.).