– Что это? – Я удивленно посмотрел на мужчину.
– Понравилось? – Флинт широко улыбнулся и плеснув в стакан чудесного напитка, поднес его к фитилю светильника, – стакан наполнился всполохами живых рубиновых искр.
Зрелище было завораживающим.
– Джентльмены, пробовавшие эту марку последними, умерли более четырех веков назад, а если быть уж совершенно точным, то ровно 463 года назад. Если не ошибаюсь, одна бутылка этого рома тогда стоила 10 золотых пиастров.
– Что?!
– Согласен, дороговато, – легко согласился Флинт, продолжая любоваться рубиновыми всполохами в стакане. – С другой стороны, если учесть то, что этот ром был извлечен из винного погреба губернатора острова Барбадос не кем иным, как лично Джоном Сильвером, то…
– Что?! – вновь не смог удержаться я.
– Да, молодой человек, именно так! – как ни в чем не бывало продолжал Флинт. – Джон хотел преподнести его в дар королю Испании, по чьему негласному благословению у него было право безнаказанно пиратствовать во всех известных на то время океанах, куда бы он только смог добраться с шайкой своих головорезов. Бедный Джон… Наверное, он не знал о том, что монаршее благословение не спасает от клинка ближнего…
– Я не это имел в виду, – с каждым словом Флинта во мне укоренялась уверенность в том, что напротив меня сидит душевнобольной.
– Знаю… Я знаю, что вы имели в виду. – Флинт откинулся на спинку дивана. – Не спешите делать выводы, молодой человек. Грань между здоровым разумом и душевной болезнью настолько относительна и абстрактна, что я, пожалуй, мог бы предположить, и прошу заметить, небезосновательно, что ее и вовсе не существует. Уж я-то это знаю, поверьте.
Мужчина уставился в стеклянную панель. На улице разворачивалось настоящее светопреставление – сплошная стена низвергавшегося с неба ливня, с силой ударяясь об асфальт, тут же превращалась в бурлящий поток, посеребренный призрачным сиянием будто разламывающихся светом уличных фонарей.
«Стоп, стоп! Фонарей ведь нет на столбах. Ты же сам отчетливо видел там, снаружи, что на столбах прожектора», – пронеслось в голове. Ну да, видел, а сейчас я отчетливо вижу фонари.
От непогоды кабинет отделяла лишь стеклянная панель, и создавалось впечатление, что мы сидим на тротуаре. Мне показалось, что пламя фитилька подмигнуло из-за сплошной стены дождя.