У Эрона потеплело на душе, когда он представил себе свежее личико Софи Найт и её изящную фигурку. Он всегда с удовольствием вспоминал о своей невесте и старался привезти ей из дальних стран какие-нибудь приятные сувениры: кашемировую шаль, перламутровую шкатулку, драгоценный камень. Но моряк ничего не мог поделать со своей природой: увидев красивую женщину, любую, в любой обстановке, он испытывал приятное волнение и старался ей угодить, чем только мог. Впрочем, он при этом мог и не задумываться о развитии отношений, но дамы высоко ценили его бескорыстную поддержку в сочетании с красивой внешностью и не раз платили за его любезности таким способом, который не одобрила бы Софи Найт, если бы об этом узнала. «А если узнает, что я смогу ей сказать? Прости, дорогая, не устоял? – ругал себя Эрон. – Что ж меня вечно уносит, как ветром, за каждой юбкой!..»
Пора, пора было остепениться, жениться и направить все силы на морскую карьеру. Но в такой переделке, куда он угодил, приходилось думать о свободе и безопасности, а не о карьере или женитьбе. Задумавшись, Смит неподвижно просидел около часа, пока в проёме не появился капитан, чья каюта располагалась по соседству.
– Эй, штурман! Что расселся? Иди ужинать!
Эрон неуклюже поднялся, придерживаясь за стену: от долгого сидения на полу у него затекли ноги. В кают-компании, за длинными столами, уже расположился экипаж. На пленника никто не обратил внимания, поэтому он сам взял из стопки деревянную тарелку и протянул её коку, чтобы тот наполнил её солониной с фасолью.
– Посуду здесь моют за собой сами, штурман! Прислуги нет, – ворчливо заметил ему кок.
После ужина Эрон вернулся в свою каморку и ещё раз огляделся, соображая, как можно устроиться на ночлег в этом ограниченном пространстве. Снял свою офицерскую форму, почистил её, как сумел, и расправил, разложив на сундуке. Расстелил одеяла и лёг по диагонали – ему удалось это сделать, почти не сгибая колен. Затем встал, взял один из пледов и завесил им вход вместо двери, чтобы сделать помещение хоть немного уютнее.
Уже на следующий день Смит понял, что попал в разношёрстную компанию. Капитан и большинство матросов были испанцами или мулатами, рождёнными в Вест-Индии, среди них затесались трое-четверо французов с Мартиники, а старший артиллерист был родом из Лиссабона. Главарь пиратов, которого звали Алоизио Хименес, родился в Сантьяго-де-Куба, в семье владельцев портовой харчевни. Общаясь с посетителями, он научился более-менее сносно говорить на нескольких языках, но на этом его образованность заканчивалась.