Один из спахов безжалостно заставил своего коня прыгнуть вперёд. Еще в полёте благородное животное получило в брюхо сразу несколько копий. Бьющаяся в агонии туша рухнула вниз, сметая своих и чужих. Я даже не почувствовал боли, просто левая нога вдруг перестала поддерживать тело, но я почему-то не падал. Мой меч на фут вошёл в брюхо очередного козлотраха, я резко освободил оружие и вдруг обнаружил, что сижу на заднице на чём-то теплом и мягком. Внезапно время стало тягучим, как смола, а звуки смолкли. Краем глаза я видел, что ипасписты тянутся ко мне, чтобы прикрыть щитами и выдернуть из свалки, и успел подумать: «Я что, ранен?», а потом стало уже не до мыслей. Всё поле зрения заслонила конская грудь, пересечённая алыми полосами богато украшенной сбруи. Оставалось только одно – я, как мне казалось, медленно прикрылся щитом и ещё медленнее выбросил меч вперёд и по самую крестовину погрузил его в конское тело. Колени коня подогнулись, круп взлетел почти до небес, а потом вся эта груда плоти рухнула, погребая меня под собой. И тут мир со всеми его звуками и запахами внезапно обрушился мне на голову. Но спустя краткий миг какофонию сражения сменили боль и темнота.
Я очнулся от льющейся на голову холодной воды. Было тяжело дышать, в голове гудело, а левая нога пульсировала почти невыносимой болью. Зрение понемногу возвращалось, и прямо над собой я увидел наши знамёна. Битва шумела в отдалении, слышались звуки труб и буксинов, крики, лязг оружия.
– Очнулся, слава богу! – услышал я знакомый голос. – На-ка, хлебни, это поможет.
Седой декарх ипаспистов поднял мою голову и поднёс к моим губам кружку с вином и помог напиться. «С маковой настойкой», – подумал я и был прав.
– Что с нашими?! Как бой, как войско? – Боль отступала, а её место занимала тревога.
– Мы устояли, хилиарх! На одной ноге, но устояли! Зацепились за самую вершину и уже прощались с жизнью, но базилевс всё же пришёл! Сейчас козлотрахов уже добивают! Ты провалялся без памяти несколько часов, – голос ипасписта дрогнул.
– Какие потери?
– Тяжёлые, очень тяжёлые, хилиарх. Во всех трёх таксиархиях на ногах осталось меньше тысячи.
– А «Жаворонки»?
– Неполные две сотни.
– Понятно. Кто принял командование?
– Всей пехотой командует хилиарх Никанор, а «Жаворонками» лохаг Евстратий.