Демид на удивление быстро успокоился.
– Значит, ты хочешь развода?
– Да, – кивнула она, с трудом переводя дыхание.
– И, разумеется, свою долю от продажи квартиры?
– Да, разумеется.
– Так вот, моя дорогая жена, развода не будет. Я закрою глаза на твою безобразную выходку в кафе. Я понимаю, ты расстроена. Нам надо было давно поговорить по душам. Сделаем это сегодня.
– Нам не о чем говорить. Я уже приняла решение.
– И я тоже. Тебе придется выслушать меня, хочешь ты того, или нет. Может, сообразишь, наконец, почему я сошелся с Алисой? Сможешь критически посмотреть на себя и понять, что в тебе не так? Что есть в других женщинах, и чего нет в тебе? Никогда не задумывалась? А стоило бы. Я не о твоем бесплодии. Я о тебе вообще. Неужели ты искренне верила в то, что если в доме порядок, если приготовлена еда, если ты носишься по квартире протирая пыль, то это залог семейного счастья? Ты холодная как рыба, в постели бревно. С коровой интереснее заниматься сексом, чем с тобой. У той воображения больше. И ты после этого спрашиваешь, почему я изменил тебе? А я спрашиваю себя, почему терпел рядом с собой такую клушу. И все-таки я даю тебе шанс. В сексе ты ноль. Не хочешь делить со мной постель – обойдусь. С радостью. Но ты моя жена и я по-своему привязан к тебе. Так что смирись и живи, как жила раньше. Мне не нужен развод. Меня все устраивает.
– Что же ты раньше не говорил об этом? – вскипела Мира. – Тебе же было хорошо со мной. Ты всегда говорил мне это. И вдруг я стала бревном и клушей?
– Алиса перевернула мою жизнь. Я понял, что такое настоящая женщина. И понял, что ошибся в тебе. Ты никогда не сможешь дать мне то, что дает Алиса. Вот это настоящая женщина! Огонь! А ты… – он с досадой махнул рукой. – Посмотри на себя со стороны! Серая, бесцветная, пресная.
Мира до боли сжала в руках рамку. Сейчас ей до безумия хотелось швырнуть ее в Демида. В его спокойную физиономию, заставить замолчать. Мира подняла руку, но в последний момент запустила фотографию в серебряной рамке в стену. Осколки разлетелись по всей комнате, на бежевых обоях осталась вмятина.
Демид взглянул на Миру тяжелым презрительным взглядом и молча вышел из спальни. Мира бессильно опустилась на пол и зарыдала, закрыв лицо руками. Зарыдала горько и безутешно.