– Опрос? – снова загрустил капитан, – Опрос, знамо дело, проводили… только на эту тему – придется заново… может, вы уж сами?..
– Еще чего! Ляпы ваши, вы и подчищайте. Обойдите жильцов всех, подчеркиваю – всех квартир в этом и соседних домах, заодно собачников – кто-то из них мог запомнить приезжавших медиков или, еще лучше, номер машины. И завтра же! Ну, и камеры, камеры обязательно. Видео – было бы классно.
Возможно, сохранись видеоинформация, удача улыбнулась бы грядущему пенсионеру, озарив сверканием звезд и регалий, но, увы, увы… Пытаться высмотреть медицинский фургон среди тысяч автомашин, попавших в подходящее время в поле зрения контрольных камер по всему городу – заведомо гиблое дело. И расспросы соседей ничего не дали, тем более – кое-кто из присутствовавших успел разъехаться по морям, дачам, заграницам… Уныние и грусть.
Догадка осталась догадкой: по его мнению, налогового мента каким-то образом, скорее всего угрозами, особо эффективными благодаря присутствию слабого звена в лице супруги, заставили пересесть в микроавтобус и увезли в неизвестном направлении. Телефон? Разбили к чертям, и все. Жена? Эх, жена, жена… Насколько проще все было бы без этой досадной помехи! Очевидно, ее взяли с собой, а потом – избавились как-нибудь. Да и от него, надо полагать, тоже уже давно… и никто не узнает…
– Ой, помру я, помру я… – тихонько вывел майор, – Похоронят меня… И никто не узна-а-ит, где могилка моя!
Жалобная песнь, впрочем, посвящалась не безвестно канувшим Гуровым, а самому себе, безвинно через них страдающему. Безвинно, а к тому же бессмысленно!
Имелась у следопыта и запасная версия, но ее разрабатывать без ведома начальства было смерти подобно. Когда Пожидаев, выслушав безрадостный рапорт, махнул в сторону двери: мол, проваливай, Брага на полпути развернулся.
– Вот мы ищем-свищем, всех на уши поставили… а мальчик как таковой – был?
– Ты это о чем? – нахмурился шеф, – Какой, на хрен, мальчик? А-а-а…
– Вот именно. Может, его никто и не того? Я о чем подумал: а у них, смежников, на нашего пропавшего… часом, ничего не было?
В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь развязным щебетом заоконных птах, наверняка подслушивавших и теперь затеявших прения: сразу казнят дерзкого майора или дадут чуток помучиться?
«Ну, ты спросил – созерцая молча катающего по столу карандаш Серегу, подумал Тихон, – Сейчас получишь… и кто тебя за язык тянет?»