– Вся информация нужна сегодня, – напомнила я.
– Без тебя знаю, – фыркнул Костя. – Не прощаюсь.
Я отложила телефон и побарабанила пальцами по столу. Что ж, одно дело делегировала, осталось разобраться с Давыдовым. Нехотя набрала его номер и стала слушать гудки. Егор ответил только на шестом.
– Какие люди, – радостно пропел он. – Станислава Львовна, рад. Очень рад.
– Егор, давайте обойдемся без шуточек. Предлагаю вместе пообедать. Через час в центре. Что скажете?
– Ну как я могу отказать такой очаровательной девушке? Естественно, буду. За чей счет банкет?
– Ну не за ваш, конечно, – фыркнула я, отлично зная, какой Давыдов скряга.
– Мэрия угощает? Тогда тем более не откажусь. О чем беседовать будем?
– Хватит паясничать, – не выдержала я. – Дело у нас с вами одно и то же. Ваше вымогательство.
– Прискорбно, что вы так извращаете мою заботу о репутации мэра… Кстати, у меня есть предложение. Расскажу при встрече.
– Локацию сброшу в сообщении, – буркнула я и нажала на красный кружок на дисплее.
Уж как мне не хотелось тащиться на обед с журналистом, но пришлось. Кирилл Павлович не любил, когда его просьбы пропускали мимо ушей. Честно говоря, я уже всю голову сломала, пытаясь придумать, как избавиться от назойливого Давыдова. Был у меня один вариант… Но довольно затратный.
Прошла на парковку и замерла около своей машинки. Под щетками стеклоочистителя обнаружился небольшой букет ромашек, перевязанный светло-зеленой ленточкой. Я долго пялилась на цветы, а потом растерянно взяла их в руки и огляделась. Рядом никого не было.
Чувствуя себя до невозможности глупо, села в машину и осторожно положила букетик на соседнее сиденье.
– Ну и кто же вас купил? – обратилась я к цветам, вставляя ключ в замок.
Мелькнула мысль, что это Сережа. Ведь именно он на днях называл меня ромашкой. Но этот парень вовсе не походил на романтика, а с какой стати ему покупать мне цветы – в ум не шло. Выходит, какая-то ошибка или тайный поклонник? В общем, подумать было о чем, и всю дорогу до ресторана я размышляла то о журналисте, то о том, кто мог подарить мне цветы. Голова разболелась, а я здорово разозлилась и в зал входила с угрюмым выражением лица.
Давыдов уже сидел за столиком у окна и листал меню. Увидев меня, поднялся и раскинул руки в стороны, будто собирался заключить в объятия. Но тут же сник от одного моего предостерегающего взгляда. Кивнул, зачем-то приложив руку к груди, и нараспев сказал: