Оказавшись на улице, Он остановился на входе, глубоко вдохнул тёплый весенний воздух, прищурившись, посмотрел на солнце и как – то странно улыбнулся. Ну вот, снова ничего. Он снова ничего не почувствовал, хотя невероятно хотел этого. Никакая погода не радовала и не злила Его по-настоящему. Ему было всё равно, шёл на улице дождь или стояла самая страшная жара. Единственное, что Он испытывал, – это неудобства, связанные с этими погодными условиями, но и эти неудобства не вызывали у Него досады или каких – либо ещё чувств. Но прошу вас, не подумайте, что наш герой постоянно ходил с каменным лицом, совсем напротив, Его физиономия несмотря на отпечаток опыта и некую флегматичность, была довольно живой. Когда Он смеялся и, пусть то случалось редко, плакал, все ничуть не сомневались в искренности Его чувств. На самом же деле не было никаких чувств. Ни один актёр не сыграл бы так хорошо, как это на протяжении весьма длительного времени делал Пустой. При первом знакомстве вы бы увидели в Нём интересную личность, славного малого. Именно их Он всем и демонстрировал, ведь людям такие нравятся. Не подумайте, однако, что Он был рад дурачить всех и вся, что он делал это от пустой скуки и развлечения ради, о нет: совсем наоборот, Он был бы совершенно несчастлив, если бы знал, каково это. Представьте, будто бы вам, скрывая врождённое уродство, приходится носить маску, вы бы, конечно, рады не скрываться, но какова будет реакция других, «нормальных»? Примет ли вас общество, зная и, более того, созерцая ваше уродство каждый день, непосредственно, а не на словах соприкасаясь с ним? Те, для кого этот вопрос не риторический, большие оптимисты и человеколюбы. Пустой всё прекрасно понимал и не был ни тем ни другим.
Пока Он шёл по улице и рассматривал людей и здания, Ему в голову приходили совершенно разные мысли, оттого всё, что Он видел, становилось как бы фоном для Его размышлений, на который Он почти не обращал внимания. Такое случалось у Него довольно часто, ведь в отсутствии чувств всем распоряжался рассудок. Всё, что с Ним, когда – либо происходило, вызывало в Нём совершенно разные мысли: так, прогуливаясь сейчас по улице Он мог обдумывать то, что с ним происходило пять минут назад, а мог рассуждать о том, чему минуло пять лет. Он рассматривал каждую мысль, как оценщик изучает драгоценность, принесённую бедняком, тщательно, с тактом и расстановкой, до последнего отказываясь верить в её правильность, откладывая, всё же, её в сторону, чтобы потом снова вернуться к ней и использовать, появись на то надобность.