Огромный, белый Собор Святого Ёльма возвышался над серо-красным полотном площади Храмовников, на которой в этот час собралось несчетное количество народа. Четыре колокольни, две справа и две слева, изрезанный витражами Изумрудный купол и знаменитые статуи четырёх святых у подножия, склоняющие в смирении головы и прикрывающие лица ладонями. Вместо семи ударов, колокол отбил четырнадцать, призывая людей на поминальную службу.
Орис прошептал молитву за упокой и, расталкивая толпу, стал пробиваться к зданию Ратуши. Двери были заперты и висела траурная лента, флаг Сешаля был приспущен, что могло означать лишь смерть главы города.
Грамард задумчиво почесал заросший подбородок и развернулся к толпе. Сил пробиваться обратно уже не было, туника насквозь промокла от пота, штаны прилипали во всех местах, сапоги натерли мозоли, ноги надсадно гудели. И чего его так тянуло на эту площадь?
Орис устало опустился на ступеньки ратуши и подпер голову руками. Те самые Храмовники – хромые овны создателя – нищие, попрошайки, юродивые, обступили его со всех сторон. Их стоны и мольбы заглушали гул толпы и проповедь священника, только хоровые песнопения и звуки органа прорывались к раскаленным от солнца небесам.
Не в добрый час привела их дорога в этот город.
Орис закрыл глаза и стал слушать.
Звуки стучали в висках, разрывали барабанные перепонки, обтекали со всех сторон.
– Говорю тебе, эта та тварь на него напала. Не зря в закрытом гробу хоронят.
– Опять ты за своё Веридий.
– Шрамы на лице Хёльма видел? Так вот я думаю, меченый он, Хатту душу продал!
– Вот завтра и увидим, – хохотнул собеседник. – Глядишь, поймают охотники это порождение мрака, тебя на опознание позовут!
– Зря смеёшься, Фикс, чует моё сердце, прокляли нас…
Орис вздрогнул и открыл глаза. Рука сама потянулась ко лбу. Он сотворил перед собой символ отворота от зла – пятиконечную звезду, прочел молитву и только тогда успокоился. Он не был суеверен, но осторожность не повредит.
Звуки снова слились в общий гул. Служба подходила к концу, двери распахнулись и люди стали медленно расползаться. Странный внутренний голос, гнавший на площадь, смолк. Неудовлетворенность прошла, оставив после себя множество вопросов. Орис поднялся со ступенек и отправился в обратный путь. Орису еще предстояло отыскать гостиницу. Вспомнив напутствие зазывалы, он посмотрел под ноги, но красных булыжников не наблюдалось. Тогда Орис просто пошел обратно той же улицей, которая привела его сюда.