– Какую важную вещь вёз купец монахам?
– Греческую машину для расчетов движения планет и звёзд. Из самого Константинополя.
– Хм. Возможно, такая машина нашим звездочетам тоже пригодится?
– Не сомневаюсь в этом.
– Хорошо. Где сейчас купец?
– Досадная случайность, Великий Каган. Внезапный камнепад в горах. Не успел выскочить. Вместе с ним погиб его раб, который тоже был в монастыре.
Короткой встречи их глаз хватило Чингисхану, чтобы всё понять.
– Два с половиной дня пути? – уточнил он.
– Много – три, – подтвердил Архай-Хасар.
– Сотни твоих лучших богатуров нам хватит?
– Это твои богатуры, Великий Каган. Но я бы, если позволишь, взял две сотни. Монахов не много и вряд ли они окажут серьёзное сопротивление, но…
– Богатуров мало не бывает, – сказал Чингисхан.
– Богатуров мало не бывает, – повторил Архай-Хасар. – Я бы даже взял три сотни, но это замедлит продвижение.
– Хорошо, бери две.
Чингисхан поднял голову и посмотрел на тооно – дымовое отверстие в юрте. Подобно циферблату часов, оно было разделено на двенадцать частей, чтобы в ясный день по движению солнца и тени можно было определить время.
Дождь прекратился, выглянуло солнце, и Темучин увидел, что час Зайца остался позади и начался час Дракона. Значит, до часа Лошади – полудня – ещё далеко.
– Выступаем через один цаг[1], – сказал он.
– Слушаюсь, – Архай-Хасар поднялся. – Разреши удалиться, Великий Каган.
– Ступай.
Полог откинулся и опустился. Чингисхан встал и прошёлся по юрте, прислушиваясь к себе. Сердце билось ровно и сильно. Ноги пружинили. Тело просилось в поход, как в молодости, когда оно не знало усталости.
Хорошие новости окрыляют, подумал Чингисхан. Что ж, воспользуемся этими крыльями. И будь, что будет.
Он скинул халат, повёл плечами, разминаясь, и трижды позвонил в небольшой бронзовый колокол у входа, призывая секретаря.
Через час отряд из двухсот двух всадников на рысях покинул расположение монгольского лагеря. Ещё через час он свернул с основной дороги на тропу и вскоре исчез за ближайшим поворотом.
Сжимая в руках биту, Лёшка прикинул расположение «противника».
Трое друзей-приятелей замерли в десяти-двенадцати шагах. Босые ноги полусогнуты, руки в цыпках и царапинах расставлены, глаза прищурены.
Лёшка положил биту на плечо.
– Давай уже, бей! – крикнул Акимка по прозвищу Тороп – самый младший и маленький из всех.