Мужиков и хлопцев, некогда десантников-парашутистов, можно понять – действительно, обидно должно быть им. Они согласно последнему моему приказу четыре года как не старослужащие и не новобранцы, не солдаты подразделения спецназа, а полеводы товарищества коллективных хозяйственников. Их лишили фамилий и имён! Зваться – дабы не трепать чести воина ВДВ – теперь вменялось своими школьными или курсантскими прозвищами и кличками, не возбранялось и оперативными позывными. Их лишили формы ВДВешника, званий – равно способности оставаться кумирами в глазах детворы, любимцами у женщин, героями у девушек. На бирке в изножье гамака было прежде написано, например: «Йосиф Кобзон, старший сержант, заместитель старшины роты», переправили на «Кабзон, старший бригадир, бригадир первой полеводческой бригады, зам председателя правления». Обращаться к нему теперь были обязаны не «товарищ старший сержант», а «мужик». «Мужик» – так если старослужащий, дед; «хлопец» – так если новобранец, салага. Приказом предписывалось: отделения взвода переименовать в бригады; разведотделение и отделение оруженосцев – в звенья. Комотделений в таком разе называть бригадирами и звеньевыми. Повара – кашеваром; каптенармуса – кладовщиком; офицера медслужбы – фельдшером; зампотылу – завхозом; комроты – председателем колхозного правления. Казарма переиначивалась в спальный барак, медчасть – в больничку, каптёрка – в продсклад, столовая – в столовку, гальюн – в нужник. Наконец, КП («командный пункт», совмещён с офицерским притвором казармы) указывалось так и оставить «КП», но считать теперь «колхозным правлением». Наблюдательная вышка с часовым и дневальный у тумбочки в спальном бараке тоже не поменялись. Смирились с судьбой, пять лет пахали, сеяли, пололи, ан нет, – по-прежнему являемся воинским подразделением спецназа ВДВ, ни какими там крестьянами. Главное на поверку, подразделением вовсе не опальными в бегах, потому как держим экзамен на выживание. Узнаём о том от самого науськивателя. А тот, и соглядатай также, назначались лично начальником штаба полка в строжайшей тайне. Уже только одно их раскрытие могло обернуться провалом. С другой стороны, только их раскрытие и могло спасти положение. Наускиватель известен, мне оставалось вычислить соглядатая, а там договориться и заснять для отчёта начштаба «кино». Я – продюсер и режиссёр с некоторым опытом.