– Не знаю, ясно одно: отец попал в ловушку. Ему сказали, что я здесь поблизости, что хочу с ним увидеться в трактире «Лион д’Ор», и он поверил.
– Какая-то ерунда! Как вы можете утверждать…
– Очень просто. Они моим почерком написали на обороте место встречи, смотрите: Д. Вал. – Валонская дорога; 3 км 400, трактир «Лион». Мой отец пришел, и они захватили его, вот как это было.
– Ладно… – потрясенный, бормотал Форберваль. – Ладно… согласен… пусть так оно и было… но все равно он не мог никуда выйти ночью.
– Он вышел днем, намереваясь дождаться вечера, чтобы ехать в трактир.
– Но, черт возьми, он же весь день просидел у себя в комнате!
– Хотите убедиться? Бегите в порт, Форберваль, и спросите у того, кто дежурил позавчера во второй половине дня… Но только поторопитесь, если хотите еще застать меня здесь.
– Значит, вы уезжаете?
– Да, первым же поездом.
– Как же так? Вы же не узнали… Не искали…
– Поиски закончены. Мне известно практически все, что я хотел узнать. Через час меня в Шербуре уже не будет.
Форберваль поднялся. Он ошеломленно уставился на Ботреле, затем, помедлив, взялся за фуражку.
– Идем, Шарлотта.
– Нет, – возразил Ботреле, – я еще хочу у нее кое-что спросить. Пусть останется. Заодно и поболтаем. Я ведь знал ее совсем еще маленькой.
Форберваль ушел. Ботреле с девочкой остались в кабачке одни. Некоторое время они сидели молча. Официант унес чашки из-под кофе.
Их взгляды встретились, и молодой человек очень мягко накрыл руку девочки своей. Она мгновение глядела на него потерянно, будто задыхаясь. И вдруг, уронив лицо на руки, зарыдала.
Ботреле не утешал ее, только спросил чуть позже:
– Ведь это ты все сделала, да? Ты была посредником? Ты принесла фотографию? Правда? А потом, позавчера, говорила всем, что мой отец у себя в комнате, хотя знала, что его там нет, ведь ты же сама помогла ему выйти?
Шарлотта не отвечала. Тогда он проговорил:
– Зачем ты это сделала? Тебе, конечно, дали денег… на ленты или целое платье…
Ботреле отнял руки девочки от лица, заглянул ей в глаза. Он увидел следы слез на несчастном личике. Милое девичье лицо! Но было в ее чертах что-то тревожное, переменчивое, склонность уступать искушениям и готовность ради этого на все.
– Ну ладно, – сказал Ботреле, – дело сделано, не будем больше об этом говорить. Мне даже не нужно знать, как именно все между вами произошло. Скажи лишь только то, что будет полезно мне в моих поисках. Может быть, при тебе о чем-то говорили? На чем его увезли?