Кое-кто считает меня героем. У меня даже несколько раз пытались брать интервью. Конечно же, я сбегал. Каждый из тех 28 раз. Ведь я не герой и не смотрю телевизор.
Знаю-знаю, людям нужны герои и доказательства. И нужны телевизоры, что их создают. Но я ведь вовсе не причем. Герой – не более чем чье-то суждение. Необходимое объяснение, чтобы квалифицировать необъяснимое чудо. Я не хотел быть объяснением и не хотел объяснять, а потому мне оставалось только бежать без оглядки. Знаете, «герою» очень трудно убежать от своего «подвига».
Когда у меня спрашивают:
– Как вы узнали?
Я всегда отвечаю:
– Сомики помогли.
– Какие еще сомики? – спрашивают они.
– Вера, Надежда и Любовь, – отвечаю я.
Ведь людям нужны герои. А мне не нужны. Мне не нужны доказательства, чтобы верить в моих сомиков.
Той дождливой весной я обычно читал, ну, еще иногда спал. Телевизор хоть и стоял напротив дивана, но помалкивал, слушая капли. Той весной я решил: с меня, пожалуй, хватит прогнозов, и после недельной ломки я освободился, да так, что до сих пор не знаю о телевизионных объяснениях своего «подвига».
В ту странную пору все посамоизолировались, и я в этом смысле был как все. Не то чтобы я боялся какого-то там вируса, вовсе нет, просто я не хотел, чтобы меня самоизолировали насовсем. В этом смысле я тоже был как все.
Тогда же я и остался в квартире один на один с телевизором. Это получилось даже немного интимно. Он стоял в тени напротив, поддразнивая голым мерцающим животиком без пупка.
И какой же тот животик был соблазнительный. С ним у меня завязались серьезные и очень приятные отношения. То были отношения, в которых от меня ничего не требовалось. Разве что слушать его сладкие прогнозы. Все делал он, тот плоский животик напротив, мне даже двигаться не приходилось. Я только слушал и ничего не говорил. Телевизионный партнер освободил меня от необходимости вести предварительные беседы, сразу приступая к передаче генетической информации. Я даже обрадовался выпавшей мне телевизионной возможности: мне больше не было никакой нужды выходить во внешний мир, да и вообще ходить переставало быть нужно. Разве что в туалет – справлять нужду все равно приходилось. Однако за вычетом туалета мой внешний мир начинался и заканчивался, не выходя из дома, прямо на диване, точно диван был «альфа», а животик «омега». Я даже окошко зашторил, чтобы внешний мир снаружи не смог просочиться во внешний мир внутри.