– Беги!! – прошипел сверху старик. – Убьёт!
Кузьмич с трудом поднялся на колени и пошатываясь, но довольно быстро, выполз во двор.
– Где шлында эта?! – в проёме появилась старуха с ухватом. Она посмотрела наверх и увидела торчащую с чердака голову старика.
– Сховался? А ну-ка… – она поманила старика пальцем.
Тот осторожно стал спускаться.
– Тока не трепи мне, что Кузьмич пустой пришёл! Давай спускай сюда всё.
Старик поднялся, прихватил бутылки и спустился окончательно.
– И чего замер? Доставай соленья! Стоит он тут…!
Старик в недоумении посмотрел на старуху. Та едва заметно улыбалась.
– А щи, чего же?
– Я что ж по-твоему, сегодня помирать собралась, что ли?
Они сидели за столом и каждый раз чокались.
Позади, то в одном, то в другом окне маячил несчастный Кузьмич.
– Да зови уж, чего там. – старуха махнула огурцом на вилке. – Скомороха своего.
Это было другое, какое-то удивительное утро.
– Сон мне намедни приснился…
– …
– Слышь-ка, старая, чево говорю…
– …
– Да ты жива ли, хоть?!
Старик подошёл к старухе, молча стоящей у стола. Заглянул через плечо. Перед ней стояла большая коробка.
– Ты оглохла, что ль?!
Старуха вздрогнула:
– Ошалел, ирод!
– Я ж говорю тебе! Ты хоть реагируй, что ли!
– Куды мне реагировать-то?
Старик хмуро взглянул на коробку:
– Это чего?
– Кузьмичу внук присламши. А он говорит, – ему без надобности.
– Вот же баба, ешь тя мухи с комарами! В коробке-то чего, говорю?!
– Комбайн, говорит какой-то…
Старик помолчал.
– А ты пшеницу, что ль вздумала растить?
– Ну тя к лешему, пень старый! КухОнный комбайн-то! Режет сам чистит, перемешиват…
Старик сел за стол и прищурился:
– Да ты никак, старая перемешивать разучилася?
Старуха подбоченилась:
– Ты сон свой блудливый будешь рассказывать? Или ты ёрничать уселся?
– А, да! – старик стал сворачивать папироску. – Сон-то! Будто мы с тобой вышли в поле, взялися за руки, да и полетели.
Старуха усмехнулась:
– Бес в ребро, сон в руку. А ну-ка ступай за мной.
– Куды это? – старик поднялся и кряхтя вышел вслед за ней из избы.
Старуха взглянула на небо, послюнявила палец, – проверила откуда ветер дует.
– Дай-ка руку свою.
Старик взялся за сухую ладонь и тотчас оба взлетели высоко над землёй.
– Едрить-то тебя, холера! – завопил старик и свалился с кровати.
Старуха привстала на локте, глянула вниз:
– Напужал ты меня, хрыч, господи.