Ромашковое поле. Деревенские истории - страница 7
Что в настоящей версии звучит – «Уважаемый редактор, может лучше про реактор, про любимый лунный трактор…» Под эту песенку Гришка уже заканчивал ремонт и вылезая из-под комбайна вытирал руки тряпкой.
– Здорово, – буркнул Витька.
– Здойово! – ответил Гришка. – Всё готово, можно йяботать!
Витька залез в комбайн, завёл, проверил все поломки, всё работало «как часики». «Это ж во сколько он сюда пришёл? – задумался Витька. – Похоже он совсем спать не ложился и в одиночку отремонтировал все поломки только для того, чтобы я вовремя пораньше выехал на работу, раньше начнём раньше закончим, вечер будет свободный!».
– Может вечером на рыбалку сходим? – слезая с комбайна спросил Витька.
– А может на танцы? – ответил Гришка.
– Добро! Давай на танцы! – Он вернулся на комбайн и снова взглянул на Гришку, на его чумазом от мазута лице сверкнула белоснежная улыбка. «И чего я на него взъелся? Он же не виноват, ну подумаешь, подкалывают несколько дней, а его всю жизнь подкалывают, с самого детства, а я разнюнился, как кисейная барышня».
Проезжая мимо Гришки он остановился и сквозь шум мотора прокричал: – Если хочешь можешь называть меня по фамилии! – Гришка улыбался, мотал головой и показывал на уши, давая понять, что ничего не слышно.
Витькин комбайн скрылся из виду, Гришка долго смотрел ему вслед, на его глазах выступили слёзы, на самом деле он всё слышал, что прокричал ему Витька. За столько лет знакомства Витька единственный, кто ни разу его не подковырнул, ни разу над ним не посмеялся, и он уважал его за это. Гришка сильно переживал, что Витьку стали подкалывать и что он стал невольным виновником этого. Он бы понял его, если бы Витька прекратил с ним общаться и эти слова «можешь называть меня по фамилии» дорогого стоят!
А сегодня вечером они идут на танцы!
Уткнувшись в подушку, Анна приглушала свой плачь, чтобы дети, из своей комнаты, не могли её услышать. Вот уже три года прошло, как она овдовела, каждую ночь она засыпала в слезах вспоминая своего мужа и тот несчастный случай на лесоповале. Павел, муж её, был весёлый мужик, но глуховат на ухо, так и не услышал крика «Лес», что у лесорубов означает «Берегись» и осталась она одна с тремя детьми.
Дверь из детской открылась – это Юрка её младшенький, прошёл мимо её кровати на кухню и вышел в коридор, убегается, умается за день, на ночь напьётся воды и по ночам шастает в туалет.