Я продолжал работать в НИИ, но по ряду причин начался кризис, требовавший смены рабочей обстановки. Кстати, одной из причин явилось начало лейкоцитоза. Видимо, сказалась работа с самым сильным из известных мутагенов. Тогда норма была 5–7, а у меня постоянные анализы показывали лейкоциты на уровне 15. Естественно, наша медсанчасть считала это следствием воспалительного процесса (неопределяемого?!). Если бы они признали воздействие продукта, пришлось бы оформлять профзаболевание. В этот период меня пригласили в аспирантуру МГУ, и я, скрепя сердце, дал согласие. Но, когда я пришел к заместителю директора сказать об увольнении, он сделал мне более заманчивое предложение. Он дает мне группу в лаборатории по созданию новых поколений твердых ракетных топлив. Всего через год после ВУЗа руководитель группы (!) на интересной и перспективной работе. Сыграло роль и то, что в юности я взял девизом слова Хемингуэя: «Впереди десятки лет необъявленных войн, и я подписал контракт на весь срок». Как же я мог уйти из «оборонки»?! Естественно, я согласился. Кстати, лейкоциты через месяц пришли в норму.
Прекрасное и волнующее время
Мы были на передней линии фронта, мы понимали за что боремся, мы знали, что уже сегодня разрабатываемые твердые ракетные топлива лучше, чем у вероятного противника. Мы были злые и веселые, и работа действовала, как наркотик. Всё было подчинено лозунгу: «Даешь энергетику!». Но, компоненты с высокой энергетикой обладали рядом резко отрицательных свойств: сверхвысокая чувствительность, низкая термостабильность, высокий уровень взрывчатых свойств и др. Действовал закон природы: найдешь в одном – потеряешь в другом. Вспоминая сейчас некоторые моменты, я просто ужасаюсь и удивляюсь, как мы не взлетели на воздух вместе с НИИ. Например, основной пластификатор, с которым работали каждый день (с граммами и килограммами), по взрывчатым свойствам был мощнее нитроглицерина и значительно более чувствителен к механическим воздействиям. Как изюминка к торту, он был потрясающе сильным аллергеном. Некоторые сотрудники не выдерживали и уходили на другие работы, а я убедился в правильности выбора профессии: с этим продуктом я работал спокойно. Удара можно было ожидать с любой стороны. Так, один из используемых продуктов я даже демонстрировал друзьям из соседних отделов. Я брал шпателем порошок и высыпал над раковиной для мытья посуды. Он загорался на полпути из-за повышения влажности. Поэтому в лаборатории было несколько гигрометров. Конечно, для исследования подобных продуктов были созданы соответствующие условия. Например, по моей заявке приобрели бокс, в котором я мог создавать любые условия.