Солнце слепило глаза, туч на небе не было и в помине. От дождей, не прекращавшихся целую неделю, ничего не осталось. Я стояла перед папиной машиной, не в силах заставить себя сесть за руль, – капот ее был горячим, как песок на пляже. Сегодня я проспала чуть больше, чем могла себе позволить, закинув под подушку телефон с будильником, и теперь опаздывала на учебу.
После автокатастрофы, в которой погибла мама, нам доставили ее разбитую машину на случай, если мы захотим починить и вновь использовать ее. Бампер был всмятку, лобовое стекло со стороны водителя отсутствовало, сиденье блестело от осколков, – мне не повезло увидеть все это в неполных десять лет, и с тех пор мое отношение к вождению окончательно и бесповоротно испортилось. Я уронила ключи от папиного автомобиля в сумку и побрела к ближайшей станции метро, прекрасно понимая, что на первый семинар не успею. После подземки требовалось пересесть на автобус, а потом еще минут двадцать идти пешком.
Нахлебавшийся с неделю назад воды телефон был реанимирован, фотографии Рене – спасены, а мои контакты – сохранены. После визита Нари папа пробил-таки номер внедорожника, который я якобы по ошибке ему отправила, но о результатах мне не доложился. Впрочем, не больно и хотелось.
Я ожидала автобус, листая толстую тетрадь с лекциями, чтобы хоть как-то компенсировать потерянное время. Было невыносимо жарко: прозрачная крыша остановки не создавала пригодной тени, а ветер разленился настолько, что даже пыль стояла в воздухе без движения. В наушниках негромко играла музыка, и вскоре сквозь нее я отчетливо расслышала звонкий голос.
– Привет!
Тетрадь выскользнула из рук и с глухим шлепком рухнула на асфальт – никогда прежде меня так сильно не передергивало от неожиданности. И испуга. Франциско наклонился, чтобы поднять ее.
– Чего тебе надо? – я принялась испуганно озираться по сторонам.
Ни души вокруг. Никому не сдался этот редкий автобус, кроме девчонки, до беспамятства ненавидящей водить личный транспорт.
Франциско снова был в футболке с длинным рукавом, на этот раз другого цвета, и чистеньких белых кроссовках. Он с любопытством заглянул в тетрадку.