– С каждым разом всё сложнее быть с кем-то. Я вижу тебя и хочу только тебя. Поэтому, если ты не заметила, я уже полгода воздерживаюсь от любых подобных встреч.
– Я решила, что ты начал их скрывать, – призналась честно.
– Мы дали клятву никогда не врать друг другу.
Я промолчала, опустив взгляд.
– Ты помнишь об этом? – уточнил он.
– Конечно, помню.
– Тогда откуда такие мысли? Не говорил, потому что не о чем было.
– То есть, ты готов оставить других ради меня?
– Самый глупый вопрос.
– Просто скажи это вслух.
– Илиана, я так тебя люблю, что порой начинаю задыхаться. Я уже сейчас не могу смотреть на других. Что будет, когда ты станешь всецело мне принадлежать? – он потянулся к моим губам.
– Я хочу, – прошептала сквозь поцелуй.
– Чего хочешь?
– Всецело тебе принадлежать.
Он остановился. Отстранился от меня и посмотрел вопросительно, очевидно, не ожидая от меня такого откровения.
– Я не планирую выходить замуж за тебя, как только мне исполнится восемнадцать. Да и ты тоже.
– А когда планируешь?
– Когда созреем для создания семьи. Я хочу раз и навсегда. Не должно быть иначе. Сколько сейчас влюблённых женятся в восемнадцать и разводятся через полгода. Нет. Мы ещё не готовы. Твой папа женился, когда встал крепко на ноги и сделал своё имя. И я не хочу, чтобы сейчас он нас содержал.
– Этого и не будет. Ты права, нужно подождать ещё пару-тройку лет.
– И что теперь? Эту пару-тройку лет мне продолжать отпускать тебя к другим? – я коснулась воротника его поло, нервно поправляя его.
– У тебя другое предложение? – он начал улыбаться.
– Чего мы ждём, если теперь хотим этого?
– Ты ребёнок.
Вскинув брови, я указываю взглядом на положение наших тел.
– Да что ты говоришь? Прям-таки ребёнок? – ухмыльнулась я.
– Давай закроем этот разговор.
– Ираклий, я больше не хочу, чтобы ты спал с другими. Я чувствую, что начинаю ревновать.
– Я тебя услышал.
– Ты не хочешь обсуждать это, не так ли? – недовольно посмотрела на него.
– Илиана, это не то, что нуждается в обсуждении, – он поцеловал меня, а после начал отталкивать. – А теперь сядь на своё место, или у меня снесёт крышу.
После этого разговора прошло три месяца. На дворе стоял февральский день – день нашего с Тиной рождения. Я ненавидела его и всегда убегала подальше к бабушке.
Однажды, после ухода папы, мама в сердцах произнесла фразу, которая разбила мне сердце: