– Ох, какой красавец, – иронично сказал. Улыбаясь, на сколько это возможно, при отсутствии губ. – А теперь скажи мне, что видишь? – спросил он.
– Мн… Мн… – мычал теперь уже я. Я стал пытаться приручить глаза-змеи. Но с первого раза это у меня не вышло.
– Ты говоришь, что-то не внятное. Мне никак не разобрать твои слова.
– Мнн… Мннн… – промычал я.
– Ну вот опять. Ты должен понять, что здесь только я, твой друг. Нравиться тебе это или нет. Именно от меня зависит твоя дальнейшая биография. Уясни это. И так, начнём разговор сначала, что ты там видишь? – сказал он последнюю фразу спокойно и медленно. Я повернул левый глаз-змею в сторону окна, а правым смотрел на него. Мой пёс по-прежнему был там. Я перевёл левый глаз на него и отрицательно покачал головой. – Я так и думал, – сказал он и отвернулся от меня. Глаза-змеи медленно стали вползать в мой череп, вызывая у меня зудящую боль, а кожа стала разрываться, и я освободил руку. Я тут же начал со всхлипами жадно втягивать воздух, словно дайвер, у которого сломалось оборудование, и он в стремительном порыве поднимался с глубины и на самой грани успел выплыть на поверхность.
«Это может быть твоим, нужно только взять это. Не можешь взять – верь, что можешь. Когда вера угасает, остаётся то, что тебе не нужно, и ты берешь это. А затем ты смотришь, как всё вокруг тает: и вера в то, что это могло стать твоим, и даже то ненужное, единственное, что стало твоим.»
«Чем выше любовь, тем ниже поцелуи» – разлетались эти слова по всей вокзальной площади, находя заинтригованные отклики в толпе, снующих суетливым образом повсюду людей. Звуки эти доносились из палатки, а точнее, из динамиков стареньких колонок, которые были разведены по краям брезентовой двухцветной палатки, одна полоса белая, другая красная. Внутри палатки на раскладном стуле сидел молодой человек, в руках его была старенькая книга. Он курил сигарету, а пепел стряхивал в банку с весьма исчерпывающей надписью «Бычки».
– Эй, друг, – разрезал мелодию увесистый баритон. Молодой человек затушил сигарету, отложил книгу в сторону и взял в руки пульт от музыкального центра. Большим пальцем руки, за секунду, он избавил всю площадь от сладострастных женских голосов, обращенных в децибелы.
– Что это за параша у тебя играет? – сказал человек, довольно грозно смотря на юного парнишку. «Он что, тусил на байк-фесте. Да так нажрался, что вырубился где-то в укромном месте, а когда все разъехались, он даже не пошевелился. И вот теперь он пришёл в себя и вынужден скитаться в поисках своих, как уродец, который отстал от бродячего цирка. «Раздражающее пятно на однотонном полотне бытового конформизм» – подумал молодой человек, пристально осматривающий стоящего перед палаткой здоровенного бородатого буйвола в байкерском прикиде.