Охота приближалась к развязке, но мог ли я предположить, что она будет такой?
Словно услышав нас, фура ударом корпуса сбила одного из преследователей, торжествующе заржала и устремилась под мост. Все последующее произошло очень быстро, буквально через мгновение все было кончено. Лишь позже, восстанавливая в памяти увиденный кошмар, я смог вспомнить детали этого события.
Фура, уже практически уверовавшая в свое спасение, нырнула под мост, и он осел. То есть взял и осел! Раздался жуткий хруст ломаемого хребта и долгий отчаянный визг фуры, бывшей так близко к спасению. Волкодлаки с торжествующим ревом накинулись на заднюю часть ещё живой туши и стали рвать мясо. Мост утробно зарычал и принялся с шумом высасывать фуру, словно паук – муху, попавшую к нему в тенёта.
Я почувствовал подкатившую к горлу тошноту и невольно склонился над небольшой лужицей. Было плохо, я задыхался. Чья-то мощная рука привела меня в вертикальное положение.
– Надо рвать когти, – и пинком придав мне начальное ускорение, Подхалюзин устремился прочь от места бойни.
Как мы бежали! Нет в языке эпитетов, могущих достойно описать этот процесс. Мы бежали во все лопатки, скакали, улепетывали, подобно перепуганным зайцам.
Подхалюзин, невзирая на избыточный вес, мчался не хуже олимпийского спринтера, далеко впереди и мне не удавалось его догнать. В детстве в цирке я был поражен видом бегущего слона, так вот Подхалюзину слон явно уступал в зрелищности, да и скорость не та! Через некоторое время поэзия бега обернулась плачем давно уже не тренированного тела. Сбилось дыхание, мышцы стонали от нехватки кислорода. Сердце колола холодная игла, печень скрутил болевой спазм. Но ни на секунду я не мог сбавить скорость. Страх – этот лучший тренер – подгонял меня и заставлял искать второе дыхание. «Трудно найти в темной комнате черную кошку, особенно если ее там нет», – крутилась в моем взбудораженном сознании чья-то фраза. И все же оно пришло! Открылось второе дыхание и стало действительно легче. На перекрестке я настиг Подхалюзина. Еще метров через сорок впервые вырвался вперед!
После пересечения Загородного проспекта мы сбавили ход и перешли на ходьбу. Подхалюзин свистел легкими, пот струями стекал по его лицу. Впрочем, я пребывал в не лучшем состоянии и скоро лег на землю плашмя, прижавшись разгоряченной щекой к прохладному асфальту. Георгий с шумом упал рядом. Спустя несколько минут стало смешно и мы захохотали, вспоминая свой бег, лица друг друга и просто, потому что было весело.